В этом случае помогает молитва, особенно молитва возложения.
Самый лучший способ борьбы со страхами — действие. Определи, чего ты боишься — и действуй напротив страху. Боишься начать? Начинай не раздумывая. Боишься идти к врачу? Иди немедленно. Боишься подойти и обратиться к кому-то? Подходи, чем скорее. И ты увидишь, что ничего страшного не было. Просто ты сам себя пугал. Страх только мешал тебе действовать. По сути страх — могильщик успеха.
Стесняешься внешнего вида — постригись. Боишься потерять друга — поступай с любовью. Боишься экзамена — займись домашними делами или повтори пройденное. Боишься погибнуть — помолись. Боишься неопределённой ситуации — не бойся, думай о другом, займись штопкой носков, пока ситуация не определится. Боишься насмешек и критики — делай по любви и совести, и пусть критикуют. Какая разница, что подумают другие? Ты в ответе только перед собой. Боишься людей — но это всего лишь люди, похожие на тебя. Главное, поступай по любви и по совести — и будь что будет.
Учись правильно смотреть на людей. Без страха или подобострастия, но с уважением. Каждый человек считает себя достойным уважения. И это так. И вы достойны, и другие достойны. И если два достойных человека собрались обсудить достойное дело к обоюдной пользе, то и вести себя должны соответствующе.
Приведу пример. Молодость в далекие 60-е у меня была достаточно бурной (да и дальнейшая жизнь тоже..) КГБ тогда была конторой серьезной и солидной, поэтому результат бурных действий мог быть только один.
В итоге, будучи весьма юным, я попал на зону. Благодаря статье, не успел опомниться, как оказался в «блатных» и не просто блатных, но в небольшой группе, которая контролировала зону. Так сказать «honoris causa». Тогда это (блатная масть) по-другому называлось, но у нас был полный контроль за всем, что происходило. Так как я был молод, то у меня появился «наставник», бывалый заключенный Саня Крест. Собственно он и был там «паханом». Это был человек удивительный, совершенно спокойный, никогда не употреблявший мат и вместе с тем необычайно сильный и хорошо владевший карате. Он не имел никакой татуировки и весьма неодобрительно к этому относился. Он учил меня в том числе и обхождению с людьми.
Его основным правилом было: «Никого нельзя унижать». Оценил я это позже, когда произошёл один случай.
Среди заключённых довольно часто попадаются люди с ограниченной умственной деятельностью. Они по недомыслию нарушают закон и естественно попадаются. Один такой товарищ из Столинского района попал за поджог. Ввиду явной дебильности его невзлюбила тёща. И когда он, после очередной обиды, вышел покурить, мужики его расспросили. Узнав его проблемы, один из мужиков сказал: «Если бы у меня была такая тёща, я бы ей сарай сжёг». Выслушав это, он пошёл и поджёг сарай у тёщи. На суде вину свою признал. Ему дали два года. В лагере он был посудомойщиком.
После получения им очередной посылки от жены мы с Саней ходили к нему за взносом на общак. Саня говорит ему примерно так: «Здравствуй. Ты получил дачку, надо на общак отстегнуть. А если кто обижать начнёт или вдруг пристанет и потребует поделиться, — обращайся, разберёмся». И мы ушли, провожаемые весьма доброжелательно. Он знал, что теперь всё оставшееся — его, и если у него что-то отнимут, то после обращения к нам, ему всё принесут и извинятся.
Но на зоне, как и в армии, всегда много желающих поиздеваться над новичками и теми, кто слабее или глупее. Этот человек жил в одном бараке с другими работниками обслуги. Ещё для ясности надо сказать, что на зонах постоянно муссируются слухи о предстоящей амнистии то в честь пятидесятилетия Октября, то в связи с двадцатилетием ООН, то в связи с избранием нового первого секретаря КПСС. Им не верят, но дату ждут. Когда она проходит, ждут следующую. Так один большой срок превращается в несколько маленьких. И как-то вечером в бараке обслуги шло обсуждение возможной амнистии приуроченной к очередной «дате». Повар подмигнул парикмахеру и сказал: «Мне говорил вахтенный, когда пробу снимал, что отпустят всех, кроме тех, кто сидит за поджог». Все поняли и начали смеяться. Парикмахер добавил: «А я опера брил, так он сказал, что тем кто из Столинского района, будут по два года добавлять» Все довольно расхохотались, поняв над кем идёт травля. Но дебил ведь не понимает юмора. Он принял всё всерьёз. Обидевшись на всех, он ночью вышел на кухню, взял отточенный нож и первым прирезал повара, тот умер тихо, вторым был парикмахер, которого он смертельно ранил. Потом он ранил тяжело ещё троих и попытался бежать через проволоку. Постовой дал очередь и развалил беглецу живот, тот упал, пытаясь собрать кишки. По вызову постового наряд солдат во главе с сержантом пошёл забирать беглеца. Сержант встал над ним, расставив ноги, и начал его оскорблять. В горячке, из последних сил, раненый ударом отточенного ножа раскроил сержанту пах, как свинье при разборке туши. Раненого тут же добили ногами солдаты из наряда. Сержанта через полгода госпиталя комиссовали по инвалидности.