Стихи, которые тем не менее мало популярны и имеют мало общего с жизнью.
Многие современные писатели и поэты настолько традиционны, настолько привержены старому, что в самом ходе; фразы, в самой манере расставлять слова повторяют старых писателей, только изменяя значения слов, поэтому стихи их являются не вновь написанными, а подстрочниками к чужим стихам.
Писать такие подстрочники можно научиться, но не нужно.
Я в своей книжке не ставлю себе цели увеличить число поэтов такого рода и поэтому рецептов не сообщаю.
Организация слова в стихе не исчерпывается тем, что ударения идут в определенном порядке; кроме того, очень часто в стихах бывает организован самый характер звуков.
В прозаической речи мы относимся к звукам, только как к средству передавать мысли; замечено, однако, что есть такие расположения звуков, которые трудны для выговаривания.
Неудобно, например, когда во фразе скапливаются почти одинаковые слоги.
На этом основаны скороговорки, т.-е. такие фразы, слова в которых так подобраны, что произнести их быстро трудно, например, — турка курит трубку.
В прозаической речи такие слова и такие фразы избегаются, они трудны и как будто вымирают. Поэтому, например, замечено, что если в одном слове соединяются два «р» или два «л», то со временем одно из «р» переходит в «л»… Нынешний наш февраль произошел от латинского слова februarus — значит в нем было два «р».
Во всем древне-индусском языке имеется только одно слово, имеющее два «р».
В поэтическом языке стечение одинаковых звуков не избегается.
Это замечено уже в пословицах: возьмемте, например, пословицу «Сила солому ломит», и вы увидите, что вся фраза состоит, как будто из двух слогов, слегка изменяемых.
В стихах очень часто поэты добиваются того, что строка или строфа оказывается основанной на нескольких повторяющихся звуках.
Например, разберитесь, из каких звуков состоит строка Пушкина:
«Редеет облаков летучая гряда»,
или разберите выражение из другого стихотворения Пушкина:
«Красуйся град Петра и стой непобедимо, как Россия».
Это явление организации звуков называется словесной инструментовкой. Она делается иногда поэтами бессознательно, некоторые же писатели сознательно проводят ее, V как определенный закон, как определенное средство воздействия на читателя.
Частным случаем такой инструментовки является рифма. Рифмой называются созвучные концы строк.
Рифма может быть не точная, при чем нужно, определяя точность рифмы, иметь в виду не то, как слово пишется, а как слово произносится. В последнее время у Маяковского, например, многие рифмы основаны на том, что рифмуют составные слова, например, рифмуются «пролетки» и «все-таки».
Считается плохой так называемая отглагольная рифма, например, «любил» — «забыл».
Плохими считаются также банальные рифмы, например, «любовь» — «кровь», «свобода» — «народа».
Почему не хорошо пользоваться банальными или отглагольными рифмами? Дело, вероятно, в том, что звуковая сторона произведения не висит в воздухе и связана тесно со всем произведением. Когда мы читаем рифму, то вспоминаем предыдущую строку стихотворения, — рифма нас возвращает обратно, рифма как будто бы вызывает воспоминание о предыдущей строчке. Если же мы будем рифмовать слова совершенно одинаковые, например, слово «человек» со словом «человек» или слово «свобода» со словом «свобода», то у нас не будет этого возвращения, потому что при возвращении этой строчки мы получим не вторичное восприятие, а то же слово, которое мы имели в своей строке.
Банальные же рифмы нехороши тем, что они не заставляют нас вернуться; рифмуемые слова появляются ожиданно, не связаны строкой.
У нас нет ощущения, что вся строка подтянется к другой своей строке рифмой, а мы просто сидим и подсчитываем, как льготные талоны на трамвайные билеты.
Нехороши глагольные рифмы тем, что они рифмуются теми своими частями, которые характеризуют их грамматическую сущность, характеризуют, положение глагола в предложении и отношение к другим словам, а не сущность.
Глагольная рифма тоже не дает нам возвращения.
Заключение
Последний совет
Как можно чаще перечитывайте то; что вы пишете.
Вы внесли в произведение какую-нибудь новую деталь, вы обогатили язык или развернули описание, или вставили какую-нибудь техническую подробность вещи, прочитайте теперь всю вещь с начала до конца и посмотрите: из прежде написанного материала и нового куска не получилось ли какой-нибудь неувязки? Если не получилось неувязок, то не обогатилась ли вещь, не дал ли новый материал вам возможности заново осмыслить все произведение. Лучше всего думается тогда, когда работаешь; когда начинаешь ставить материал рядом с материалом, то появляются новые мысли, новые возможности, которые нельзя было предусмотреть в предварительном плане.