Минухин: А теперь твоя сестра тебя поддерживает. Я только хочу, чтобы ты обратила на это внимание.
Элис: Я знаю. Я знаю.
Минухин: Я полагаю, что ты большая мастерица заставлять людей все за тебя делать.
Элис: Ну, нет!
Терапевт продолжает фокусироваться на той активной роли, которую играет Элис в организации реакций ее семьи, дополняя управление ею со стороны членов семьи управлением ими со стороны Элис.
Минухин (матери): У вас есть младшая дочь, которая выступает как старшая сестра вашей старшей дочери, и мне кажется, что у Элис не остается никаких шансов проявить себя. Элис, в школе ты делаешь минимум того, что нужно, но это потому, что тебе не позволяют вырасти.
Элис: Моя мать слишком многого хочет, она не знает, что у меня в голове. Она говорит, что я могу сделать то-то и не могу сделать то- то. Может быть, я и в самом деле не могу.
Минухин: Значит, тебе надо больше работать. Но они тебе не дают. Может быть, если ты начнешь сама работать чуточку больше, то обнаружишь, что ты почти такая же способная, как и твоя младшая сестра.
В этом вмешательстве есть два элемента: один — вызов, другой — поддержка. Высказывая предположение, что сестра Элис может быть умнее, терапевт провоцирует Элис на то, чтобы она его опровергла. А высказывая предположение, что при большем старании она может доказать, что все неправы, терапевт подчеркивает сильную сторону Элис.
Реальность семьи Рейнольдсов состоит в том, что родители, Вера и Джордж, имеют двух замужних дочерей и младшую дочь Марту, семнадцатилетнюю девушку с анорексией, у которой чередуются периоды голодания и обжорства. Родители считают себя заботливыми, поскольку добились успеха со старшими детьми и делают все возможное для идентифицированной пациентки. Марта большую часть своей жизни видит, что родители не разговаривают между собой, и старается удовлетворить потребность матери и отца в общении.
Эта дисфункциональная структура возникла за многие годы брака, на протяжении которых родители выработали способ обходить свои конфликты, прибегая к посредству Марты. Все диадные холоны здесь превратились в триады.
Терапевтическая конструкция состоит в том, чтобы изменить смысл симптома, перестроив взаимоотношения членов семьи на основе специальных знаний терапевта. Если смысл всякой вещи определяется "тенью, которую отбрасывает на нее вселенная", то перемещение симптома в другую вселенную изменит его смысл2. Терапевт использует эту формулу как основу для создания таких путей взаимодействия, которые отделят дочь от супружеского холона.
Минухин (матери): Чем вы занимаетесь?
Мать: Работаю в муниципалитете.
Минухин: Это значит — с девяти до пяти?
Мать: Да.
Минухин: Вам кто-нибудь помогает?
Мать: Нет. Никто никогда не помогал. Раньше помогал муж.
Марта: Мама, это неправда, и ты это знаешь. Я всегда тебе помогала. Мыла посуду, и убирала квартиру пылесосом, и мыла полы, когда была дома на каникулах, и ставила ужин в духовку перед твоим приходом.
Мать: Марта, только не надо сейчас повышать голос…
Марта: Ты сказала, что тебе никто не помогал, а я…
Мать: Иногда мне помогали. Когда я просила помочь, мне помогали, Марта.
Марта: А бывало, что ты не просила, а я помогала.
Отец: Марта много помогала.
Мать: Ну ладно, помогала. Иногда готовила ужин. Только не говорите, что она делала это всегда, каждый вечер. Она этого не делала.
Отец: Одно время она делала это почти всегда.
Марта: Это было.
Характер организации этой триады таков, что, когда мать и дочь достигают определенного уровня стресса, отец активируется и становится на сторону дочери. Терапевт пока еще не знает, что это такое — сам предпочитаемый танец или же фигура в более широком танце, когда третья сторона активируется всякий раз, когда две другие вступают в конфликт.
Мать: Это было. До тех пор, пока она не начала плохо себя вести.
Минухин: Вера, вы замечаете, что Джордж и Марта иногда объединяются и осаживают вас? Только сейчас Марта возмутилась и накинулась на вас.
Мать: Мне все равно. Она часто так делает.
Минухин: И что тогда произошло с Джорджем?
Мать: Он пришел ей на помощь.
Отец: Разве?
Минухин: Да, вы только что это сделали. Безусловно. Он и дома так делает?
Мать: Раз уж вы об этом заговорили, то он и дома так делает. Когда я делала ей замечания и ругала ее, он говорил, чтобы я успокоилась, перестала кричать и оставила ее в покое. Он всегда ее защищал.
Отец: Ну, не только. Иногда я и Марте говорил, чтобы не раздражала мать. Я всего лишь стараюсь, чтобы все было благополучно. Я не вылезаю вперед. Я просто наблюдаю.