Теперь терапевт начинает инсценировать возможные в этой семье альтернативы. В первый раз установленные в ней правила берут верх.
Алан: Ну, по-моему, я знаю, что он хотел сказать, что вроде бы иногда…
Отец: Я тоже знаю, что он хотел сказать, Алан, и это правда.
Алан (матери): Он делает все за меня.
Минухин: Не останавливайся на этом, Алан. Я полагаю, что твоему отцу нужна помощь, и не думаю, чтобы кто-нибудь мог помочь ему в этом лучше, чем ты.
Алан: Я не знаю, что сказать.
Минухин (Алану): Понимаешь, я посторонний человек и не могу помочь, потому что не знаю вас. Если тебе нужна какая-то помощь, ты можешь попросить кого-нибудь из вашей семьи быть с тобой заодно, но если ты сможешь без этого обойтись, я хотел бы, чтобы ты сначала попробовал сам.
Отец: Хочешь, Пег тебе поможет?
Минухин (отцу). Почему вы делаете выбор за него? Вы только что снова сделали в точности то же самое. Видишь, Алан, ему обязательно надо помогать тебе, он просто не может ничего с собой поделать. А теперь я хочу, чтобы ты подумал: действительно ли ты хочешь, чтобы тебе помогла Пег, или кто-нибудь еще, или чтобы никто тебе не помогал?
Отец и сын побуждают друг друга действовать взаимодополняющим образом: нерешительность Алана вызывает у отца стремление помочь, имеющее характер навязчивого управления, а готовность отца прийти на помощь поддерживает беспомощность сына. Тем самым сохраняется дисфункциональность взаимодействия. Теперь терапевт располагает информацией о степени жесткости этой подсистемы. Он чувствует, что на этом этапе одного его участия недостаточно, чтобы предложить альтернативы. Он должен изменить стратегию или привлечь подкрепление. Он может сделать так, чтобы к дисфункциональной диаде присоединились один или несколько членов семьи; может сохранить ту же структуру, но исследовать ее вместе с другими членами семьи; или же может переключить внимание на какой-то другой аспект динамики этой семьи и вернуться к той же проблеме позже, на такой стадии, когда будет занимать более влиятельное положение внутри системы.
Не все семьи сразу и с такой готовностью демонстрируют свои обычные взаимодействия. Чтобы дело пошло, терапевт может оказаться вынужден взять на себя руководящую роль, задавать вопросы и подключать тех или иных членов семьи. В некоторых случаях члены семьи могут проявлять сдержанность, стараясь сохранить лицо. Однако, поскольку здесь присутствует терапевт и все взаимодействия происходят с его участием, он может усилить напряженность, выделяя определенные моменты взаимодействия или предлагая продолжать инсценировку по тому же или по какому-нибудь необычному пути. Терапевт может определять параметры не только существующей проблемы, но и доступных альтернатив, прощупывая систему на гибкость и собирая предсказательную информацию о возможностях иных способов функционирования семьи.
Некоторые семьи довольно легко вызвать на первые две фигуры танца-инсценировки, однако побудить их членов взаимодействовать необычным способом оказывается трудно, потому что эта фигура требует активного участия терапевта, действующего заодно с одним из членов семьи и стремящегося определить, какие альтернативы возможны для этой подсистемы.
Семья Грегори состоит из двадцатипятилетней матери и ее пятилетней дочери Патрис. Как и в семье Кьюнов, мать не может справиться с дочерью, но она к тому же еще и боится, что, рассердившись, побьет ее. Через пятнадцать минут после начала второго сеанса девочка не отходит от матери и не реагирует на ее многократные просьбы сидеть тихо.
Минухин (матери): Мне кажется, Патрис умеет заставлять вас плясать под свою дудку. (Патрис встает и начинает ходить по комнате.) Скажите ей, чтобы оставалась там, потому что я хочу поговорить с вами.
Терапевт создает сценарий, по которому управляющее воздействие оказывается неизбежным. В качестве контекста, в котором члены семьи будут вынуждены разыграть свои взаимодействия, он может использовать любую простую ситуацию, подобную этой. Самый простой способ — заставить родителей попросить своих маленьких детей не делать того, что они делают, или сделать что-то другое.