И опять-таки можно сказать, что этот всеобъемлющий приказчик заполнил не только американскую религию, но также американскую науку. Он пропитал своим духом музыку, театр, изящную литературу. Рядом с «приказчиком-христом» выступает на сцену «приказчик-Шекспир». На эту поучительную тему в ноябре 1930 года, по сообщению газет, доктор Вилльям Б. Боррос прочитал обстоятельный доклад на соединенном заседании высокосветских клубов трех городов в штатах Мериланде и восточной Виргинии.
Лектор указывал, что Шекспир вывел в своих пьесах более 700 фигур типичных продавцов, и каждый из них продает какую-нибудь новую ценность: Брут продал товарищам мысль о том, что Цезарь стремится к верховной власти; Марк Антоний оказался весьма расторопный приказчиком и в своей знаменитой речи на похоронах Цезаря затмил всех своих соперников и ловко всучил римлянам свой политический товар и т. д.
Американская церковь представляет однако наиболее яркое выражение этой торгашеской идеологии. В этом отношении между Западной Европой и Америкой существует наглядное различие. В Западной Европе за последние четверть века до войны, и в особенности после войны, религия выступает как пугало, как призрак, который вызывают из мрака и праха темные общественные силы в качество последнего союзника.
Италия в течение полувека назойливо хвалилась отменою светской власти папы. Папа был ватиканский узник, старый преступник, уловленный мудрыми министрами и взятый за решетку. Итальянский фашизм в борьбе с пролетарской стихией в конце-концов счел нужный воскресить светскую власть старого святейшества над клочком итальянской территории. Но этим конечно он не мог воскресить былого величия и власти главы католической церкви.
Мы видим далее такое поразительное явление, как крестовый поход союза различных церквей — протестантских, католических и даже еврейских — под предводительством того же святейшества против безбожного СССР. Этот церковный карнавал нельзя, разумеется, принимать совершенно серьезно. Крестовый поход расцвел в XI веке. Вызвать его из могилы через 8 столетий несколько смешно. Такие покушения с негодными средствам указывают лишь на то, что ветхие общественные силы погибающего строя с отчаяния хватаются за сказки своего детства, за рецепты своей давно умершей бабушки. Русский царизм перед смертью тоже постоянно хватался за церковь, начиная от Георгия Гапона и кончая Григорием Распутиным. Но это лампадное масло мало ему помогло.
Американская церковь пристраивает свою идеологию не только к политический походам, но и к базе экономической, финансовой, торговой и производственной. В моем цветнике церковных объявлений есть очень яркие примеры производственных проповедей:
«В городе Окленде, в штате Калифорния, пастор Артур Л. Прагг в методической церкви св. Стефана будет говорить на тему: „Я — хлеб жизни“. Он обложит себя грудой горячих хлебов, справа и слева от кафедры будут две высокие колонны, искусно сложенные из булок с крестами из батонов. По окончании проповеди такие-то дамы, переодетые булочницами, в белых чепчиках и передниках, будут раздавать хлебы верующим. Хлебы от фирмы такой-то».
В городе Гервине штата Иллинойс методический пастор Франк Пимлот, сын инженера Мичиганской центральной дороги, читал проповедь на тему: «Путь в обетованную землю». Лекция имела вообще железнодорожное оформление. Церковь была освещена железнодорожными фонарями, взад и вперед проходил настоящий электрический поезд. Мужской квартет пел: «Жизнь — это рельсы на небо». Солистка Этти Смит играла железнодорожные частушки на французской арфе. Кафедра была увешана снимками наиболее замечательных локомотивов. Перед началом службы Неслер, директор оркестра, и церковный инженер Уолтер Роденбург пустили в ход поезд. Пастор крикнул: «Садитесь, трогаем!» Раздался звонок, потом два свистка. Поезд двинулся вперед, присутствующие пели: «Жизнь — это путь бесконечный». Пение кончилось, поезд остановился.
После того, через месяц, прыткий пастор А. Пратт, тоже методист, произнес проповедь на тему: «Плотник из Назарета». Церковь была увешана плотничьими инструментами и походила на мастерскую. Проповедник, вместо кафедры, стоял за верстаком. Мужской хор был переодет в плотничью спецодежду (белые блузы и белые штаны). Два специальных музыканта играли на плотничьих пилах и на боченках с гвоздями.