Договор «желтого пса» толкуется так: подписывают его только собаки, к тому же желтые собаки, т. е. штрейкбрехеры.
Ничего, разумеется, не вышло из этих заявлений и жалоб почтенного Райана. Условия работы в подземке остались прежние.
Рабочие, закабаленные договором «желтого пса», питаются просто «горячей собакой», — так называются сосиски, колбаса, которым мы дали в свою очередь грациозное название «собачья радость».
Еще одна собачья подробность. Нью-йоркские газеты разсказали недавно обыденный случай, который повторяется постоянно и правильно из месяца в месяц. Негритянский подросток вытащил из помойного ведра испорченный сандвич — бутерброд, поел, отравился, его свезли в больницу. В Америке помои и всякий утиль выставляется прямо на улицу в огромнейших ведрах. То, что посуше, сваливается тут же на панели. Ночью приезжают уборщики и увозят все это на свалку. Разбираться в утиле некогда. Америка валит все в кучу — потом разберем. Впрочем, рестораны собирают остатки в особые бочки и потом продают их по дешевке на корм свиньям. Но уличные псы и беспризорные подростки растащивают это добро. Люди зачастую умирают от него, о свиньях и собаках — ничего не известно.
Америка — это родина рационализации труда. Все ухищрения Тейлоров и Фордов выросли именно здесь и отсюда перешли и в старую Европу. Рационализация труда означает сокращенно работы, т. е. в капиталистической строе сокращение занятых рабочих. Поэтому Америка, даже в лучшие времена так называемого «процветания», всегда страдала безработицей. Прежде всего нужно отметить безработицу возраста после 45 лет. Для капиталиста 45-летний возраст — это расцвет жизненных сил и энергии… Многие только в этом возрасте женятся и заводят семью.
Рабочий в 45 лет считается выжатым досуха. В лучшей случай его переводят на низшую оплату, но стоит ему поскользнуться, просто заболеть, потерять место, и он выбыл из рядов уже навсегда. Его отвергают, не глядя в бумаги, по внешнему виду. На место его являются другие — молодые, торопливые и жадные.
К этой безработице возраста, можно сказать нормальной, недавняя депрессия прибавила миллионы безработны всякого разряда, вплоть до самых высших.
С одной стороны, тысячи тонн полновесного зерна сжигаются как топливо за отсутствием спроса, для того чтобы повысить цену хоть немного. С другой стороны, миллионы рабочих не имеют работы и хлеба, лишены покупательной способности и даже какой-нибудь подачки от правительства. Вот безнадежные ножницы, клещи, зажавшие проблему рабочей силы, проблему предложения и спроса в Америке.
Современная Америка считается страной совершенно культурной. Но это вообще преувеличено. На базе всеобщей грамотности, рядом с небоскребами и всевозможными машинами, ежегодно возникают «колдовские» процессы и происходят убийства, притом не в среде «полудиких» эмигрантов из Европы (кстати же теперь эмигрантов пропускают в Америку не много), — «колдовские» процессы возникают в глухих околотках, издавна населенный стопроцентными американцами, возникают даже в больших городах и столицах.
В Пенсильвании, в округе Йорк, в половине ноября 1928 г. возникло дело об убийстве колдуна Регмейера, который отнимал у соседних коров молоко, заколдовывал кур и т. д. Соседи терпели 20 лет, потом обратились к другому колдуну, который посоветовал срезать у обидчика клок волос и зарыть на задворках в землю на 8 футов в глубину. Завязалась драка, обидчика убили. Потом, чтобы скрыть следы, облили его керосином и сожгли. На суде обнаружилось, что в йоркском округе вообще процветает колдовство. Колдуны собирают хорошие доходы, и магические порчи перемежаются с убийствами. На следствии один из убийц заявил: «Слава богу, Регмейера убили, его порчи потеряли силу, и мы можем спокойно есть и пить, как люди».
В 1929 году в штате Мичиган, в графстве Каламазу, и опять-таки среди стопроцентных американцев, возникло другое дело о колдовстве, которое тоже закончилось убийством. Евгений Боргес, извозчик на такси, и его пожилая супруга убили старуху Этту Ферчайльдэ, обвиняя ее в колдовстве и сатанинской порче. Они заявили на суде, что Этта испортила за минувшие 25 лет более ста человек. Она околдовала 17-летнюю дочь извозчика, Евгению, которая чуть не умерла, и потом навела на обоих супругов столько болезней, что они должны были защищать свою жизнь. «Дошло до того, — сказал пострадавший извозчик, — что кому из нас жить: ей или нам». Тогда он разбил колдунье голову обломком свинцовой трубы, обвязал ее тело кусками бетона и спустил его в колодезь.