– Зови меня Лу – донесся от двери тихий голос.
– Что?! – обернулся Джестер.
– Зови меня Лу – повторила Лаураиза, закрывая дверь – ты хотел познакомиться со мной поближе, так ведь? А как мы можем быть знакомы, если ты будешь называть меня полным именем, и не сможешь как-то ласково сократить его.
– Хорошо.. Лу – ошарашено вымолвил Джестер.
Лу в ответ вздохнула – Знал бы ты, как давно никто не называл меня так ласково… Я так истосковалась по ласке и участии, по простому человеческому теплу, ты даже себе не можешь этого представить!
– Прости, Лу, я не хотел тебя обидеть – сокрушенный Джестер хотел искренне помочь вдруг показавшейся ему такой несчастной девушке. Все те мысли, что посещали его в коридоре незаметно отошли на второй план.
– Что ты, я совсем не обиделась. Просто, пойми, ты проявил ко мне теплоту и нежность… просто назвав меня Лу… а я так давно этого не слышала… Спасибо тебе! – выдохнула она, бросаясь к нему на шею. Её теплые мягкие руки заключили его в страстные объятия, так, будто он был единственным мужчиной в мире.
– Да ладно тебе, Лу, не бойся, ты такая красивая, у тебя все будет хорошо – смущенно бормотал Джестер поглаживая её плечи, стараясь как-то успокоить бурю её чувств. Та лишь дрожала в его руках, все сильнее и сильнее стискивая его шею и повторяя «спасибо тебе, спасибо…» так будто бы он спас её из когтей ужасного чудовища. Джестер не омг противостоять её обаянию, благо она прижималась к нему все теснее и теснее, и он все более и более явственно ощущал тепло её тело через плотную ткань её одеяния. Вновь нахлынувшие на него мысли о том, что «хорошо бы…», он отметал. Все-таки, она выглядит и кажется такой несчастной, что он просто обязан проявить к ней всю его теплоту и понимание, какую он, вечный ехидный циник, может проявить.
– Скажи, Лу, а почему именно тебя, послали проводить меня? Неужели у вас принято… – неприятная догадка поразила Джестера. А что. Если у них в обители принято, что молоденьких девушек заставляют ублажать гостей обители?! Гнусные ублюдки! Джестера всегда возмущал такой порядок. Нельзя сказать, что сам он был святым, но такие вещи заставляли его кипеть гневом. К гневу примешивалась также толика глумления и ехидства – он считал, что у тех кто так поступает несомненно какие-то комплексы, и они пытаются доказать в первую очередь самим себе, что они не полные ничтожества, раз могут помыкать беззащитными девочками. А те, кто принимает такие подарочки явные ничтожества, неспособные добиться взаимности от женщины иным способом.
– О нет, нет, что ты! – прервал тихий голос Лу его мысли – никто не заставляет нас поступать так, просто я так редко вижу других парней, тех, что не принадлежат братству Искоренителей Греха, а ты такой… красивый! – запальчиво вымолвила она.
– Ну что есть, то есть, Лу – усмехнулся, возвращаясь к прежней манере общения Джестер.
– Правда, правда! Ты такой красивый и милый – произнесла она, проводя пальцем по его груди и шее – а откуда ты? Ты ведь не исследователь, не наемник, ты ведь впервые в Огнегорье, так ведь?
– Ну в общем да… Не знаю, как тебе рассказать, может ты мне не поверишь… Сам то я сейчас чему угодно поверю, такое со мной случилось… Ой, даже вспомнить как-то… щекотно.
– А что? Расскажи мне, не бойся! Я не стану над тобой смеяться, честно, честно! – улыбнулась Лу.
– Лу, поверь мне, это очень долгая история, у тебя не будет времени выслушать её внимательно, да и просто выслушать не сможешь. У тебя ведь. Наверное, дел невпроворот.
– Да нет – произнесла она, задумчиво теребя прядь его длинных белых волос.
– То есть, ты сможешь оставаться со мной сколько захочешь?
– Ну да, конечно, а что у тебя с волосами? Такой чистый белый свет, как снег, а ведь не окрашенные, верно?
– Ну да, раньше у меня и прическа была немного другая, и цвет волос другой… Ну, до недавнего времени.
– И почему же ты все изменил? Хотя, знаешь, тебе очень идет…
– А я не сам, пришлось вот, не хотел, а пришлось.
– Да? И кто-же были эти поборники красоты? – лукаво улыбнулась ему Лу, видимо, уже совершенно успокоенная.
– Да так, долго рассказывать.
– Ну, у нас полно времени, не хочешь? Тогда, пожалуй, и применю секретное средство, которое снимает все печати с уст – тихо сказала, почти прошептала Лу. А затем она поцеловала его. Джестер не был против поцелуя, хотя он был очень неожиданным. После же ему уже не хотелось отрываться от её губ, таких нежных и мягких. Ему казалось, что её губы необыкновенно сладкие. А еще они одновременно пьянили его, как самое крепкое и вкусное вино, которое когда либо пробовал человек и освежали, как воздух после грозы, как свежий ветер, неожиданно развеивающий душный зной. Никто не сказал бы, сколько длился этот поцелуй, но Джестеру казалось, что вечность минула, а поцелуй все длится и длится своим нескончаемым чарующим мгновением. А потом он ощутил. Как её губы покидают его, словно бы человек просыпается от крепкого освежающего сна рассвете, озаряемый первыми лучами солнца. И после этого перед его глазами еще стояли лукавые и добрые глаза Лу.