– Тебе нужно быть в форме.
– Что? – непонимающе спросил Маледикт.
– Ты утолил голод и жажду, теперь ты должен удовлетворить и другие потребности. Потом ты будешь отдыхать.
– Что ты имеешь в виду?
– Сделай все, что ты хочешь – проговорила она, и при этих словах её кожа лавандового цвета особенно сильно бросилась в глаза сквозь прорехи в её рванье.
– Знаешь что… Вали отсюда куда подальше! – раздраженно ответил ей Маледикт. Он вспомнил Вику – пусть он и разлучен с ней, но это не значит, что он будет заниматься этим, да еще и следуя прихоти каких-то там работорговцев, пустынных бандитов, кем бы они там не были!
– Мой господин будет расстроен.
– Мне плевать на мнение твоего господина, кем бы он там ни был! Вали отсюда, живо, я сказал!
– Хорошо – ничуть не расстроенная, девочка быстро схватила корзинку и выбежала из камеры.
И снова Маледикт сидел в одиночестве в своей камере. Но через некоторое время его уединение прервал новый визит. На этот раз к нему явился главный из его пленителей, который и заключил его в эту камеру.
– Ты отказался от моего дара тебе, чужак – проговорил он, присаживаясь на пол камеры – почему?
– Мне не нужны твои подачки, особенно такие.
– Какие? Ты съел еду и выпил воду, почему же ты не взял Нииию? – непонимающе проговорил главарь в ответ.
– Мне она не нужна.
– Хм, значит тебе не нужна Нииия. Хорошо, у меня есть еще кое-что, ты наверняка сможешь подобрать подходящих. Мне нужно, чтобы ты был в форме. Муж же должен делать то, что он хочет, пусть даже он и пленник. А ты муж, я вижу это.
– Но этого я не хочу.
– Странный ты чужак… Может ты и впрямь из другого мира? Ты вызываешь мой интерес, но я не могу понять все же, что ты и откуда ты. Уверен, жрецы разберутся с тобой. Пока спи. Скоро мы отправимся в путь. Ты станешь моим приношением Храму.
– Зачем? Ты не мог найти других приношений?
– Я нашел их, но и ты входишь в их число чужак. Мои решения – закон, привыкни к этому, и помни, ты умер теперь.
– Я бы сказал, что я жив.
– Не имеет значения твое мнение. Я решил и так будет.
Сказав так, главарь вышел из камеры, и дверь за ним закрылась. Маледикт вновь остался один. В главаре его больше всего поражало то, насколько он был спокоен. Голос его не отражал ни одной эмоции. Вероятно, он просто хорошо владеет собой, или же все эти синекожие такие холодные и бесстрастные, наверное, все же последнее – он помнил, что девчонка, как её, Нииия, тоже ничем не показала своих чувств. Вскоре Маледикта сморил сон.
Проснулся он от звука открывающейся двери. В камеру вошли стражники. Достав свои кристаллические ножи, они жестом велели ему подниматься и следовать за ними. Когда они вывели Маледикта из пещер, он обратил внимание на того, что ясное еще вчера небо заволокли тучи. В клубящихся облаках сверкали молнии. Но, видимо никого кроме него это не беспокоило – видимо, в этих местах так было принято.
– Иди – подтолкнул его в спину один из стражников. Тот счел за лучшее не спорить и направился вперед, к подножию горы, из пещер которой они вышли. Там Маледикт увидел большой караван, который состоял из повозок, запряженных уже знакомыми ему насекомовидными тварями и всадников, восседавших верхом на таких же «жуках», но несколько мельче. Маледикта затолкали в одну из повозок, после чего дверь закрылась, и он вновь оказался взаперти, но на этот раз местом его заточения была небольшое помещение внутри повозки, свет в которое поступал через небольшое зарешеченное окошко. Снаружи послышались голоса его пленителей, которые о чем то переговаривались, затем прозвучал резкий окрик, звучавший как приказ, после чего Маледикт ощутил, как повозка, где он находился, заскрипела и затряслась – караван двинулся в путь.