- И о чем же говорит наша версия?
- Всякие выдумки и прочую чепуху про испытания над раковыми клетками. Причем вы во всей этой истории выступаете в роли лабораторных мышей. Хрень несусветная! Рак уже давно побежден и вместо него встали другие трудности.
- Тогда поясни, почему люди в нашем городе по-прежнему страдают от раковых заболеваний, почему канцерофобия - главная фобия богатых? И вообще, поведай мне свою версию происходящего.
Иван Гаврилович усмехнулся и нажал на пульт рядом с подлокотником дивана. На деревянной тумбой перед диваном взлетела в воздух голографическая картинка.
- Не могу тебя упрекнуть в желании узнать поскорее правду, но ты, конечно, не забыл о двух друзьях, блуждающих в стенах нашей скромной обители?
Хумо встрепенулся, схватился обеими руками за волосы и крепко зажмурился. В глазах зажгло от понимания, что он позабыл о них, позабыл о том, что нужно попытаться их спасти. Пленник резко схватил старика за отвороты рубашки и грозно, не боясь последствий, прокричал в лицо:
- Где они? Они еще живы?
Капельки слюны коснулись лица старика. Он мягко взял руки обозлившегося "гостя" и убрал в сторону. Повстанец смотрел на врага, не смыкая глаз.
- Не нужно кипятиться, - все также спокойно говорил старик. - Если бы я хотел, то вы бы уже давно находились в зале Стазиса.
- В зале Стазиса? - повторились слова.
- У вас это называлось формалиновой комнатой.
- Откуда у тебя столько сведений он нас? Среди нас был шпион?
- Не кипятись! Я здесь именно для того, чтобы рассказать все, что знаю. Давай понаблюдаем за твоими друзьями.
Они оба уставились в трехмерную картинку. Саша и Роман пробирались сквозь лабиринт этажей и комнат к разгадке.
Глава седьмая
Роман остановился и, вслушиваясь в пустоту, проговорил:
- Ты что-нибудь слышал?
Саша помотал головой. Он ничего не слышал и никого не видел уже несколько минут. После долгого и тяжелого подъема по кабелям руки едва не отвалились. Таких экзерсисов он не проводил уже давно. Последний раз, когда он проделывал что-то подобное, высохшая лиана оборвалась, и он тяжело упал на спину, едва не сломав ребра. Те тяжелые времена Саша вспоминал нечасто. Когда кабеля повернули и врезались в стену, встала дилемма - что делать дальше. Саша предложил опасный, но единственно возможный выход - цепляясь за неровные края стыков плит, ползти к вентиляционной трубе в нескольких десятках метров от них. Роман не сразу поддержал эту, казалось, безумную идею, но другого выхода не было. Стеклов взглянул вниз и убедился, что под ними не меньше пятидесяти метров. Эта опасная высота немного вскружила голову, но было решено действовать по задумке Саши.
Здоровяк трепетным и одновременно утешающим голосом предупредил об опасности взгляда вниз. "Не знаешь опасности, не знаешь чего от нее и ждать. Изо всех сил старайся не смотреть вниз. Не спеши. Так мы сможем дойти до конца и остаться в живых". Словам друга искренне хотелось верить. Стеклов уступил ему дорогу, чтобы посмотреть, как подобное действие выполняет профессионал. Саша потрепал на голове Романа волосы и сделал первый шаг.
Мужеству этого человека смог бы позавидовать легендарный Зверобой, таким он казался бесстрашным. Но наигранное бесстрашие снаружи контрастировало с внутренним бушующим океаном внутреннего мира. Саша знал, что нужно продвигаться вперед и делал это не благодаря желанию, а необходимости. Каждый последующий шаг делался осторожней предыдущего, потому что края внутренней чаши бесстрашия выплескивали едкую желчь фобий. Выступ менее четырех сантиметров служил оплотом веры, хотелось верить, что нога не сорвется в пропасть и тело не послужит "пищей" для педантично вычищенного пола.
Несмотря на совет другу, взгляд здоровяка самопроизвольно устремлялся книзу. Высота словно засасывала его и гипнотизировала. Считанные мгновения глаза смотрел вниз, а ноги безудержно начинали трястись, будто сговорившись с полом, пытались сбросить его. Но желание жить не уступало место слабостям, и Саша двигался дальше. Он прошел уже больше половины пути и оглянулся. Карие глаза Романа смотрели на него, и в них Саша видел поддержку. Он повернулся и продолжил испытание. Оставшиеся метры здоровяк прошел с достоинством.
Когда нога порхнула в воздушную трубу, Саша - казалось единственный раз за последние минуты - выдохнул. Во рту пересохло, а голова кружилась от волнения. Примерно двести ударов в минуту он ощущал в груди. "Не помереть бы от приступа тахикардии", - беззвучно прошептал здоровяк и подмигнул Роману.