Отчаяние остаться в этом месте навсегда окутало разум Ильи. Словно тиски сжимали все здравые мысли одну за другой. И вновь знакомый голос оборвал раздумья пленника.
- Если ты хочешь выбраться отсюда, то должен слушать меня. Я же тебе сказал не двигаться, так почему ты все еще мотаешь головой? - Нотки злости чувствовались в голосе Хумо.
- Потому что ты мне не объясняешь свои слова. Я не могу просто лежать и бездействовать. Мне нужна моральная подпитка.
- Взгляни на верхний левый угол перед собой. Что ты видишь?
Илья прищурил глаза и увидел небольшую белую коробочку, ни чем не примечательную.
- Вижу и что с того? Коробка какая-то. Ты мне не ответил на вопрос: "Почему я должен лежать спокойно?"
- Если ты все еще со мной споришь, то я, возможно, ошибся, выбрав тебя в напарники. Прощай!
- Постой, постой! Ты же понимаешь, почему я себя так веду. Согласись, я в отчаянии. Меня трясет, как собаку на морозе. Всего лишь объясни и я все пойму.
- Это не коробка. Это сигнализирующий датчик сознательной мозговой активности. - От этого названия Илье стало страшновато. Он тяжело сглотнул горький комок, подкативший к горлу, и продолжил слушать. - Поверь, он уже обнаружил, что ты слишком много думаешь и воспринимаешь обстановку этого помещения. Единственное, почему он все еще не вызвал санитаров, так это потому, что концентрация в крови активного алкалоида еще высока. Датчик считает твои мысли просто остаточным явлением. Но если ты так и дальше будешь вертеть головой, то будь уверен - к нам придут и тебя я спасти уже не смогу.
- Почему же ты раньше молчал, а сейчас говоришь, ведь датчик никуда не делся? - едва двигая губами, задал вопрос Илья.
- Потому что этот датчик работает не всегда и как только он включается, я замолкаю и не шевелюсь. Если нас обнаружат, то я тебя убью до того, как нас погрузят в сон. Поверь мне.
Илья в очередной раз постарался приглядеться к датчику. Он представлял собой обычную пластиковую коробочку и никаких особых примет Илья в нем заметить не смог.
- Как ты видишь, что он включается?
- Как ты думаешь, зачем мне очки?
- Для зрения, для чего же еще?
- Вот именно... для зрения! Через них я вижу все лазерные сетки, которые на данный момент придуманы. Это специальное стекло, которое поляризует пространство и обнаруживает разряженные частицы воздуха.
- Не совсем понимаю тебя, но...
- Замолчи, - повысил голос Хумо и замер.
Илья, не медля, закрыл глаза и застыл. Искреннее желание вырваться из этого угнетающего места становилось все сильнее, поэтому любую попытку почесаться или чихнуть он сквозь силу пресекал.
- Все, расслабься и в следующий раз дыши ровнее.
- Каков план? - дрожащим голосом произнес Илья.
Хумо хотел ответить, но был перебит.
- Дождемся, когда санитары уснут и вырвемся?
- Насколько я знаю, они не спят.
- Но ведь этого не может быть. Откуда ты все это знаешь? Ты раньше бывал здесь?
- Об этом позже. Мой план заключается в следующем...
Хумо дожидался, когда сетка исчезнет и можно будет начать осуществление плана. Лазер исчез, и оставалось не более пяти минут, чтобы вырваться из ремней, отключиться от аппаратов и продвинуться дальше, вглубь лабораторий. Хумо пальцами попытался достать, спрятанный заблаговременно, кинжал. Хумо, цепляясь кончиками пальцев, пытался достать до ножа, тот понемногу начал поддаваться. Мгновение спустя, очкарик разрезал ремень, оставлявший тело без движений. Трубки, подключенные к телу и голове, он отключил очень осторожно, почти трепетно, стараясь не повредить их. Он быстрым шагом направился к Илье. В его руке находился кинжал. В этот момент он был похож на серийного маньяка, чье ненормальное психическое увлечение - убивать и насиловать. Но благодаря случаю, Хумо был доброжелателен и дружелюбен, несмотря на ситуацию. Ловким движением, он освободил Илью, но трубки на этот раз так легко не поддались. Хумо часто поглядывал на датчик. Его руки тряслись, а со лба градом лился пот. Наконец-то трубки все же были отключены от тела Ильи, и "заключенные" оказались свободны. Очкарик в очередной раз взглянул на датчик. В глазах его скользнула тень страха, и он стремительным движением прыгнул в постель и замер. Вновь начали тянуться тяжелые минуты оцепенения и безмолвного страха. На этот раз Илья выдержал их с достоинством.