— Подождите, подождите: а как нанороботы вообще попали в организм ребёнка?
— Да как угодно, хотя бы тот же «искусственный комарик» укусил.
— Допустим. Продолжайте.
— Итак, обработка. Самое сложное — это определить модальность полученных сигналов…
— Простите, что?
— Модальность. Какое именно физическое ощущение или какое действие кодируется той или иной последовательностью импульсов. Для этого нужно знать две вещи: во-первых, куда или откуда идёт нервное волокно, т. е. к какому рецептору или исполнительному органу оно подключено, и во-вторых, какая последовательность импульсов в этом волокне соответствует какому ощущению или действию. Первая задача — это чистая анатомия. Надо просто отследить с помощью нанороботов, откуда и куда проложены в организме нервные волокна. Со второй задачей немного сложнее. Назначение каждого из органов чувств человека будет понятно любому мыслящему существу опять же из чистой анатомии: глаз прозрачен в оптическом диапазоне и хрусталик фокусирует свет на сетчатке — значит, там расположен приёмник оптического излучения, конструкция уха идеально реагирует на колебания воздуха звуковой частоты — значит, нервные сигналы, идущие оттуда, кодируют информацию о колебаниях плотности воздуха, и так далее. Но каким именно картинкам соответствует та или иная последовательность импульсов в том или ином волокне зрительного нерва? Вот здесь уже нужна калибровка.
— Калибровка? Вы хотите сказать, что они предъявляют организму различные эталонные раздражители, например, набор каких-нибудь специальных картинок или звуков, и смотрят, в каких волокнах какие импульсы возникают?
— Возможно и так. Но, в принципе, эталонные раздражители необязательны, если рядом есть какой-нибудь «комарик»-наблюдатель. Он тоже видит приблизительно ту же картину и слышит те же звуки. Он даже может сесть на кусочек пищи, перед тем как она отправится в рот ребёнка, и провести её химический анализ, а потом сравнить результаты этого анализа с сигналами от рецепторов вкуса во рту ребёнка. Провести сравнение того, что видит и слышит такой наблюдатель, и того, что видит и слышит ребёнок — не совсем тривиальная задача, поскольку они находятся не совсем в одной и той же точке пространства, но, зная физику и геометрию, всегда можно внести соответствующие поправки. Проведя достаточно продолжительные наблюдения и подвергнув их статистическому анализу, можно выявить, что означает любая последовательность импульсов в любом нервном волокне. С этого момента «комарик»-наблюдатель, в принципе, уже не обязателен — всё, что видит и слышит «прослушиваемый» субъект, может быть восстановлено по нервным импульсам, снимаемым с его нервных волокон. Прошу заметить, что пришельцев, пытающихся научиться нашему языку и культуре, не очень интересует, что объективно происходит вокруг исследуемого субъекта, им гораздо интереснее его субъективное восприятие окружающей действительности. Наоборот, лишняя информация им только помешала бы. Например, человек не может видеть невооружённым глазом в рентгеновском диапазоне, а значит, отслеживание наблюдателем вида окружающей среды в рентгеновском диапазоне не помогло бы при интерпретации поведения человека.
Но определение модальности сигналов — это всего лишь предварительная работа. Самое интересное начинается дальше. В своей вычислительной среде пришельцы создают два виртуальных «чёрных ящика» — один ящик предназначен для моделирования сознания исследуемого субъекта, другой — для моделирования окружающей его среды, в том числе и социальной среды. У пришельцев есть записи взаимодействия двух реальных «чёрных ящиков» — настоящего человека и его реальной среды — на протяжении целой жизни: вся информация, поступающая в мозг из внешней среды, закодированная в виде нервных импульсов от органов чувств, и вся информация, поступающая во внешнюю среду из мозга, закодированная в виде сигналов, подаваемых из мозга на мышцы. Чтобы построить в виртуальных «чёрных ящиках» адекватные модели сознания и его среды, нужно добиться, чтобы обмен сигналами между этими двумя «чёрными ящиками» в максимальной степени повторял обмен сигналами между сознанием и реальной средой. И вот тут действительно необходимы огромные вычислительные мощности: необходимо провести огромное количество виртуальных численных экспериментов, чтобы подобрать правильные коэффициенты преобразования сигналов внутри «ящиков», до тех пор, пока «ящики» не станут вести себя как реальные сознание и среда. Впрочем, построить абсолютно точную модель среды таким образом вряд ли удастся — в реальной среде действует очень много существенных факторов, недоступных органам чувств человека; но можно построить модель среды, по точности приблизительно соответствующую моделям, существующим в наших собственных сознаниях. Для целей изучения человеческого языка и культуры такой модели вполне достаточно.
И когда пришельцам удастся построить такие достаточно точные модели, наступит третий этап работы — составление словаря для переводов со своего языка на земные и обратно. Здесь возможны различные способы. Они могут использовать для этого уже имеющиеся у них модели сознаний других разумных существ, думающих на понятном им языке. Они могут проводить прямые сравнения структур этих моделей, чтобы выявить в них структуры со схожим строением. На этом этапе они наконец начнут использовать известные им модальности сигналов для того, чтобы подключать модель сознания к искусственно созданным ими средам, т. е. как бы погружать модель сознания в новый, специально созданный для неё мир. В этом мире будет существовать огромное количество специальных эталонных стимулов, на которые модель сознания должна будет как-то реагировать.
— Что-то я опять не понимаю. Почему так сложно? Зачем строить модель сознания, когда можно просто украсть живого землянина и проводить на нём эксперименты, предъявлять те же самые стимулы?
— Во-первых, тогда бы у них не было второй модели — модели среды, а она существенно необходима для того, чтобы понять, как среда преломляется в сознании. Без модели среды вы никогда не сможете понять социально-культурный смысл некоторых реакций. Во-вторых, фактор времени: Вы не успеете предъявить и десятой доли всех необходимых для составления словаря стимулов, а ваш испытуемый состарится и умрёт — процесс реагирования на эталонные стимулы во многом похож на изучение иностранного языка. Вы много видели людей, которые в зрелом возрасте сумели в совершенстве овладеть иностранным языком, что называется, «с азов»? А здесь процесс на много порядков сложнее — нужно выудить у испытуемого не только его язык, но и культуру, которую он усвоил за свою жизнь. Гораздо удобнее использовать компьютерные модели, прогоняемые на мощных компьютерах со скоростями, во много раз превышающими реальное время. В-третьих — возможность «откатить» процесс назад, если вы предъявили стимул, необратимо изменивший объект исследования, но хотите попробовать всё сначала. В-четвёртых, если пришельцы не желают вступать в контакт и вообще не хотят выдавать своего присутствия, то это самый незаметный способ приобщиться к чужому языку и культуре — даже сам объект наблюдения не догадывается, что за ним наблюдают. И наконец, если пришельцы всё же готовятся к вторжению, это лучший способ незаметно перехватить управление отдельными личностями. Представьте себе, что в один прекрасный день нанороботы начинают глушить импульсы, идущие от мозга к мышцам, и начинают подменять их импульсами, поступающими из модели сознания. А эта модель сознания уже могла к тому времени пройти что-то вроде «промывания мозгов» в центре обработки информации пришельцев. Окружающие не заметят подмены, ведь в основе модели — та же самая личность, только прошедшая через ряд виртуальных испытаний, изменивших её сознание…