IV. "ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ БРИГАДА" ЦК
Снятие Орлова истолковывалось как несомненная победа Сорокина, но тогда не было понятно назначение секретарем ячейки Юдина. Совсем было непонятно и введение Сорокина в состав бюро. Все знали, что эти два человека не только враждебны друг другу, но прямые антиподы и по характеру. Юдин - начетчик, "талмудист", приспособленец и карьерист. Примитивность его теоретических суждений и посредственность исследовательских способностей сказывались только на учебных семинарах, а в партийной жизни Института у него было мало конкурентов. Люди типа Юдина обладали одним качеством, при правильном применении которого можно было делать головокружительную карьеру: даром правильной интерпретации уже принятых и способностью предвидения будущих решений ЦК. Предвосхищать партийную погоду при Ленине не было особенно трудной задачей, а следить за нею, да еще выводить безошибочно прогнозы при колебаниях сталинского барометра было делом чрезвычайно сложным. Надо было чувствовать себя и идейно и физически незримой частичкой самого Сталина, чтобы быть в контакте с работой его мозга. "Я не Ленин, но в Ленине и я",писал поэт Безыменский в "Партбилете". Юдины могли сказать о себе то же,"мы не Сталины, но в Сталине мы"! Поэтому Юдины и давали тон на партийных собраниях, а оппортунисты из партийных профессоров ставили им высшие академические отметки на том только основании, что они - будущие "звезды партии".
Сорокины шли в теории так же, как и в гражданской войне, напролом, в лобовую атаку, мало считаясь с условиями местности и "метеорологическими сводками" партийной погоды, и неизбежно спотыкались.
Я помню два ярких примера на этот счет.
Первый: на семинаре по истории революционного движения в России XIX и XX вв. обсуждался проспект "Истории ВКП(б)" Ем. Ярославского, Минца и Кина. Чтобы ярче подчеркнуть значение "Апрельских тезисов" Ленина и продемонстрировать "разброд и шатание" в партии по вопросам об отношении к Временному правительству Львова - Керенского, авторы проспекта доказывали, что до приезда Ленина из-за границы российские большевики - бывшие думские депутаты, русское бюро ЦК, Петроградский комитет партии большевиков, газета "Правда" - стояли на полуоппортунистический соглашательской точке зрения. Все эти высшие органы партии держались лозунга - "мы будем поддерживать Временное правительство "постольку-поскольку", то есть поскольку Временное правительство будет осуществлять волю народа, постольку большевики и будут его поддерживать. В проспекте было указано, что "даже Сталин не имел ясной точки зрения по этому вопросу". Только "тезисы" Ленина поставили точку над "и": "никакой поддержки Временному правительству". Часть слушателей и профессоров типа Юдина категорически запротестовала против утверждения "даже Сталин". Аргументация протестовавших была такой: прошлую историю мы пишем для настоящего времени, а в настоящее время Сталин - преемник Ленина по руководству партией. "Даже Сталин" набрасывает тень на Сталина: надо выбросить эту часть "проспекта". Контраргументация Ярославского - Минца: история есть наука, наука же должна быть объективной. К тому же, нет ничего удивительного в том, что гений Ленина видел дальше и лучше рядовых руководителей партии. Решение - принять проспект в целом. Юдины замолчали, ЦК остался "нейтральным", но то, что предвидели Юдины, произошло через несколько лет: в 1931 году в письме в редакцию журнала "Пролетарская революция" Сталин забраковал "Историю ВКП(б)" под редакцией Ем. Ярославского за "принципиальные и исторические ошибки". Ярославские и Минцы каялись, а Юдины торжествовали.
Второй пример. В 1928 году бывший слушатель ИКП и преподаватель философии в Академии коммунистического воспитания им. Н. Крупской М. Б. Митин представил на обсуждение кафедры новейшей философии ИКП трактат под необычным тогда названием: "Ленин и Сталин, как продолжатели философского учения Маркса и Энгельса". Руководитель кафедры А. Деборин, профессор Луппол и профессор Карев забраковали работу и даже высмеяли Митина, отважившегося называть Ленина и Сталина "философами": единственная работа Ленина по философии "Материализм и эмпириокритицизм" - не философский трактат, а популярные критические заметки, а Сталин вообще ничего не написал на философские темы. Другого мнения оказался секретарь ячейки философского отделения слушатель Юдин - он решительно восстал против своих профессоров и довел дело до ЦК.
Из ЦК последовал довольно загадочный ответ: - Сообщите Юдину и Митину, что тема весьма интересная, но не актуальная.
Но через три года она стала актуальной - начали появляться главы из этой работы на страницах "Правды", "Под знаменем марксизма" и "Большевика" за подписями Митина, Юдина и Ральцевича. Но мы несколько забегаем вперед.
Как бы там ни было, Сорокин был введен в состав бюро общеинститутской ячейки и должен был работать вместе с Юдиным. Я не знаю, догадывались ли в ЦК, что в своем критическом отношении к нынешнему официальному курсу партии Сорокин начинал переходить границы и связывался на этой почве со многими из правых в МК и ЦК. Я не сомневаюсь, однако, что Юдин свои обвинения против Сорокина повторил и в ЦК, и тем не менее Сорокин был рекомендован в состав партийного руководства института. Даже больше, нам стало известно, что в ЦК нотацию читали как раз Юдину и Орлову за "перегиб", а не Сорокину. Это сказывалось и в отношениях Юдина к Сорокину - если в Сорокине нельзя было заметить каких-либо внешних перемен, то Юдин стал весьма предупредительным и корректным. Он бегал за Сорокиным, угождал ему, советовался с ним, а слушатели, наблюдая эту невероятную метаморфозу у Юдина, говорили: