Хромого звали Павлом, и был он родом из Анатолии. Я не знал такой страны. Но, как оказалось, я не знал ничего.
Место, где я находился, когда-то называлось "Республика Беларусь". В двадцатых годах двадцать первого века, когда на Украине окончательно установилась анархия, Америка, потеряв надежды на захват Крыма, двинулась дальше. Польша, подстрекаемая Большим братом, объединилась с Литвой, Латвией и твердо решила вернуть себе границы Речи Посполитой. Когда запахло жареным, Беларусь согласилась войти в состав новообразованной Российской Империи в качестве автономного округа. Узнав об этом, на нашу территорию вторглись объединенные войска Прибалтики и Польши, чтобы силой вернуть земли, принадлежавшие раньше Речи Посполитой. Россия, в свою очередь, ввела свою армию для защиты соседней республики. Беларусь снова стала театром боевых действий, страдая от противостояния двух сверхдержав. Военные действия прекратились только после предотвращения запуска ядерных ракет во избежание обоюдного ядерного удара. Лежавшую в руинах страну молчаливо поделили, и теперь формально этой частью территории владела Польша, а фактически - бандиты разных мастей.
Окружающим странам тоже досталось. И, если Америка, как всегда, нажилась на чужой беде, то Польша, Австрия и Франция оказались в таком же плачевном положении. В "ничейных землях", опустошенных военными действиями, царила анархия, пока туда не пришли бандиты. Отдельные банды захватили территорию, установили там свой порядок и частенько воевали друг с другом, демонстрируя величину своего "достоинства". Кое-как ситуация упорядочилась и здесь.
Крестьяне, по каким-то причинам оставшиеся жить на ничейной земле, попали в "крепостные". Иерархия бандитов подразумевала абсолютное подчинение, и за малейшую провинность жестоко карали. Однако волей-неволей бандитам приходилось заниматься управлением, учитывая интересы крестьян. Если за побег наказывали с особой жестокостью, то за хорошую работу неплохо поощряли. Большинство продолжало работать, снабжая бандитов пищей.
Проблему рабочих рук решали за счет пленных. Нападали на другие деревни и группировки. Частенько пересекали границы Российской империи, Польши, других государств, пользуясь незащищенностью границ. И отовсюду приводили пленных, которые были на положении рабов даже у крестьян. К таким пленным принадлежал хромой Павел. Таким же был и я.
Окружающие называли меня Контуженный, на самом деле веря в то, что после "контузии" я действительно лишился рассудка, поэтому мои наивные вопросы ни у кого не вызывали сомнения или удивления. "А что это такое? Солнце? Ох, е-мое!" - примерно так, в их глазах, я заново познавал окружающий мир. А блаженных обычно не трогают. Я и вел себя соответственно, иногда пуская слюни и кривляясь, становясь самим собой только в присутствии хромого турка.
Две тысячи шестьдесят второй год от Рождества Христова принес много неожиданностей. Особенно мне. Особенно самим фактом своего существования.
- Расскажи еще что-нибудь, дядь Паш, - попросил я, откусив соломинку. Лежать просто так, глядя в чистое ночное небо, было величайшим наслаждением. Назойливо ныли перетруженные мышцы. Весь день бросали навоз, а вечером заставили чистить выгребную яму. Все равно - работа на шефа считалась престижной даже в этом плане. Рабам в деревнях приходится похуже. Нас хоть кормили прилично - шеф любил покушать, и объедков с его стола хватало всем.
За время, проведенное в рабстве, я научился многому. В первую очередь - самосохранению. Если нужно поклониться какому-нибудь овощу - я это сделаю, ведь накажут по полной программе. Либо в яму, либо розги. А можно и пулю получить - один черт, сгноят. Я раб, и даже хозяйские свиньи имеют больше свободы. А единственная возможность выжить в моем положении - делать то, что скажут, с максимальным рвением и в кратчайшие сроки. Чем-то завод напоминает. И я стараюсь. Потому что мне есть, что терять. Я нахожусь в будущем - неужели этого не достаточно?
На решение одного этого вопроса люди потратили сотни лет изучения. Ставили сумасшедшие эксперименты, выдвигали сумасшедшие теории. Приносили жертвы, наконец - на ранних стадиях изучения. А я нашел какую-то каменную фигню, и все. Как через порог перешагнул. Как это случилось? Почему я здесь? Почему именно я и именно здесь?
Куча нерешенных вопросов. Поэтому нельзя мне сейчас пулю. Поэтому я угодливо склоняюсь перед каждым, стоящим выше меня в местной иерархической лестнице. Я пытаюсь выжить, чтобы найти ответы и утолить ту жажду, что меня гложет. Хоть и закрадывается в душу, подмигивая масляными глазками, подленькая мыслишка: а жить-то хочется в любом случае...