-Знаю. Оно способно сжечь весь город огнём, - вспомнила Кара об ужасных разработках. – От города останется лишь пепел, если они пустят его в ход.
-Тебе дозволено проникать в Цитадель. Можно сделать так, что пламя пожрёт её саму, этот муравейник Сета, принесший столько зла. Тифон, ветер разрушительной силы, сотрёт здание с лица земли, не тронув людей. Хор ведь, в конечном итоге, примирился с Сетом. Всех людей нельзя уничтожать, хоть и подвержены их сердца злобе и зависти.
-Я начинаю понимать, - девушку внезапно озарило. – Пробраться в самое сердце здания, к управлению, сделать сбой в общей системе, и…
-Они начнут валить все друг на друга, и сгинут сами от недоверия, подорвав себя. Постарайся оттуда выбраться как можно скорее, после того, как сделаешь своё дело. И не дай ни одной живой душе, будь то ноократу или его приспешнику, выбраться из здания. Но, ты выберешься легко – поскольку, будешь не одна, - Бастет, прыгая с темы на тему, вновь заговорила загадками, и вдруг анкх в её руке, обратился в длинный, светящийся синим светом, жезл. – Я дам тебе силу и обучу, - она коснулась жезлом макушки Кары.
Карательница ощутила небывалый прилив сил. Всё тело, в самом начале, напряглось, как пружина, затем, после напряжения, появилось ощущение лёгкости и уверенности одновременно. Не той хладнокровной, непоколебимой уверенности и в своей силе, что ощущалась раньше. Кара почувствовала себя как-то, на удивление … теплее.
Совершенно неожиданно кошачья богиня со всей своей сверхъестественной силы заехала Каре посохом по животу. Та, пребывая мыслями в заоблачных далях, не успела увернуться, и закашлявшись, покатилась по полу.
-Я обещала тебя обучить. Поднимайся, Кара, избранная советом Высших, - изменённым, скорее грубым и повелительным, уже не бархатным голосом, молвила она.
-Вставай и сражайся, - приказал Анубис. – Чтобы не скоро мне пришлось взвешивать твоё сердце на весах в зале Двух Истин. Ты должна выжить, пройти через все испытания. Фараоны издревле поддерживали Маат, то есть, порядок в своих владениях, уничтожая все проявления Хаоса – Исефет. Мы совершим через тебя и твоего избранника правосудие, - договорив, он, скрывшись в тени, обратился в шакала.
На стенах запрыгали неясные тени, и промелькнула среди них быстрая тень пустынного волка.
Кара и Бастет остались в зале одни».
Сама богиня обучала её, и карательница, очень скоро, превзошла всех нассасаларов по показателям ближнего боя, став доверенным лицом ноократов.
Стремительно приближалось время исполнения предназначения.
Революционер, которого предстояло убить, был непростым. Однако, он решил действовать против ноократов их же, грязными и беспощадными методами. Им было загублено множество душ, поэтому, Кара брела по сменяющим друг друга одинаковым улицам с каким-то предвкушением. Бастет позволила ей лишить жизни этого человека, и она с нетерпением ждала боя, в котором, вне всяких сомнений, победит.
Ноократы оценили попытки анархиста противостоять им, поэтому подготовили для него необычную казнь – гибель в бою с могильщиком, что считалась высшей привилегией для обречённого на смерть.
Наконец, все добрались до ямы. Двое нассасаларов, доведя борца до середины пустой площадки, расположенной совсем рядом с ямой, сняли с него мешок и наручники.
На карательницу в маске Нефертити уставилась пара чёрных глаз, полных ненависти. Мужчина атлетического телосложения, обритый наголо, с суровыми чертами лица и густыми чёрными бровями, казалось, ненавидел всё вокруг. И он тоже был, по-своему, прав. Он хоть что-то чувствовал, пусть даже ненависть, пусть даже, столь негативное и разрушительное.
Один из могильщиков бросил перед ним нож. Тот, стремительно его схватив, решил покончить со всем как можно скорей.
Ненавидящие глаза выдавали каждое движение. Кара читала его, как открытую книгу. Что он мог сделать против той, которую обучала сама Бастет?..
Кара попросту играла с ним, ловко уклоняясь от ударов ножом, выполняя немыслимые акробатические пируэты. После того, как представление стало понемногу надоедать, она полоснула неудачливого революционера своим клинком по животу. Тот упал на колени, согнувшись вдвое.