Карательница осторожно, едва дыша, вытащила книгу Э. Фромма «Искусство любить». Открыв страницу наугад, она прочитала несколько предложений:
«Любовь помогает человеку проявиться, выявляя, увеличивая, развивая в нем хорошее, положительное, ценное. Это высший синтез смысла существования человека. Только любя, отдавая себя другому и проникая в него, я нахожу себя, я открываю себя, я открываю нас обоих, я открываю человека».
«Нет больше человека», - подумала Кара. – «И о той самой любви говорила Бастет… Так любила Исида Осириса, и своего сына Гора… Как я смогу так полюбить, найти союзника в борьбе с ноократами?..»
Тут она почувствовала, что позади кто-то есть. Как могла она не заметить вошедшего, увлекшись чтением? За эту оплошность, заметь кто из коллег, ей грозил бы не простой выговор, а уже весьма суровое наказание.
Кара обернулась и выронила книгу от удивления. Молодой человек, в удобной домашней одежде и пушистых тапочках, так и застыл, глядя на представителя самой страшной касты, как ни странно, при этом читающего. Тёмно-рыжие волосы торчали в разные стороны, светло-карие глаза – заспанные, но глубокие и невероятно умные, уставились на маску Нефертити.
Едва карательница успела что-либо предпринять, как он, что есть мочи, крикнул:
-Сестрёнка, беги!
Позволить кому-то уйти – значит, окончательно испортить себе репутацию.
Кара выстрелила в мелькнувшую в коридоре девочку-подростка, и парень бросился к ней, так и не успев прикрыть собой. Дверь квартиры оказалась распахнутой настежь.
-Это не смертельно. Паралич, - чтобы хоть как-то успокоить, высказала Кара, пряча пистолет в кобуру на поясе. – Позволь мне уничтожить всё прямо здесь, и я сохраню вам жизни.
-Нет, - немного тонким для мужчины голосом ответил он, тем не менее, удивившись предложению со стороны могильщика. Обычно они никаких условий и предложений не ставили – просто, ликвидировали.
Каре захотелось снять проклятую маску, невероятно искажающую её настоящий голос и скрывая истинное лицо. Ей нравился этот человек. Ей глубоко пришлись по душе его храбрость и самоотверженность. Строки из книги начали пониматься не только умом, но и, приниматься сердцем. Более того, несмотря на то, что познакомились они только что и при таких обстоятельствах, Кара, все сильнее с каждой секундой, влюблялась в этого человека, романтика, эстета и философа, влюблялась в его домашнюю атмосферу, во всё то, чем он дышит. Не только под влиянием от прочитанных строк, нет… Природа этого нарастающего чувства сложно объяснима. Будто, так и должно было случиться, и никак иначе.
А он даже не знает о ней, видя перед собой лишь бездушного палача.
Девушка осторожно приблизилась. Он отшатнулся, но не от испуга – а для того, что оббежать её и закрыть собой книги.
-Нет, - повторил он.
-Я не та, за кого ты меня принимаешь, - собравшись с силами, - выдала Кара. – Мы … вместе… Уничтожим Цитадель… И уйдём… И найдём ещё книг… И, почитаем, - она не выдержала и сорвала маску.
Парень вытаращил и без того огромные глаза от удивления. Под маской египетской царицы скрывалось совершенно обычное девичье лицо в веснушках. Каштановые волосы, собранные в пучок, слегка выбились из-за резкого снятия маски. Голубые глаза девушки, поражая чистотой, казалось, смотрели прямо в душу.
-Как мы у…уничтожим их? – слегка заикаясь, поинтересовался парень.
-Они уничтожат сами себя. Оружие в Цитадели… Нам, всего лишь проникнуть и запустить цепную реакцию… - ответила она, продолжая смотреть ему в глаза.
-Я с тобой, - прошептал он. – Кстати, меня зовут Георг.
Пассажиры нескольких аэромобилей, пролетавших мимо квартала 17047, не могли не заметить клубы чёрного дыма, валившие из окна уровня 50-х этажей.
Любые их передвижения по городу тщательно продумывались и взвешивались. Ещё бы, ведь в Техноптиконе, вычислить человека по биомусору – минутное дело. Дактилоскопия, теперь уже, считающаяся допотопной, уступила место полному воссозданию физического облика, портрета человека по волосу и слюне на ободке стакана. Тотальный контроль над телами и душами. Ноократы желают сделать всё предсказуемым, а людей – стабильными и одинаковыми. У человека больше нет выбора, и он не принимает решений. Становится всё меньше жизни и всё больше – автоматизма. Но не все люди стали покорны и предсказуемы. Всесильная каста очень просчиталась.