Он добежал до огромного горящего провала, минуя расплавленные обломки стальной крепости и ближайших зданий. Светящаяся дорога привела его к яме, оберегая от губительного дыма и пламени.
В тот момент, когда он думал, стоя на краю пропасти, что окончательно потерял Кару, она появилась вместе со странной женщиной с кошачьей головой. Вместе одни поднялись по воздуху из пропасти, приблизившись к Георгу.
Двое обнялись и долгое время не желали отпускать друг друга. То была сильная картина – двое прижались друг другу на фоне пламени, серых с красными всполохами небес и огромных обугленных руин вокруг. По щекам Кары струились безмолвные слёзы – она никогда не переживала всего того калейдоскопа чувств, что удалось пережить в это утро. Боги, на время, отошли в сторону, позволив двоим побыть наедине.
И, даже когда они вернулись, Георг так и не отпустил Кару из объятий.
-Вам нужно покинуть город, - нарушила сакральное молчание Бастет. – Вы одарены и наделены высшей силой, вы – другие, и сильнее всех представителей вашей расы. Чтобы не возникло искушения возглавить город, и не положить начало новой тирании – покиньте его, вместе.
-Покинуть Техноптикон? – вытерев слёзы рукавом, ещё не придя в себя, переспросила Кара.
-Да, - ответил вместо Бастет Анубис, приятным голосом, как при первом знакомстве. – Теперь – Египтеон. Он будет так называться.
-Куда мы пойдём? – спросил Георг у Кары.
Оба смотрели друг на друга довольно долго, пока у обоих, на удивление одновременно, не слетело с губ:
-Туда, где много книг.
Божества вознесли их на горы, окружавшие город. Оттуда им можно спокойно отправиться в каком угодно направлении, в какую угодно точку мира.
-Прощайте, Георг и…
-Надин, - девушка перебила свою могущественную наставницу. – Меня зовут Надин. Это – настоящее имя.
-Прощайте, Георг и Надин, - в один голос проговорили два антропоморфных божества. – Нам больше нечего дать вам. У вас есть всё.
Могущественные покровители вознеслись, оставив на небе следы, напоминающие переливы северного сияния.
Двое, взявшись за руки, отправились навстречу принципиально другой, свободной жизни.
И, было у них самое главное.
Конец