Ничего не случилось.
Спустя некоторое время, он снова присел, на этот раз по другую сторону дерева, спиной к солнцу. Он смотрел свет, играющий среди веток и листьев, который освещал новые участки дерева по мере того, как солнце поднималось в небо из–за гор. Он пытался поговорить с деревом, привлечь его своей магией, своими мыслями, даже прикосновением к земле в надежде, что сможет вызвать появление корешков. Он делал все, что мог себе представить, чтобы достучаться до сознания этого дерева.
Ничего не получалось.
Его охватило отчаяние. Что же он сделал до этого, чего не сделал сейчас? Почему Тейнквил не стал продолжать разговор? Наверное, подумал он, все дело в терпении. Деревья имели бесконечное количество времени, и для их разговоров мог требоваться гораздо больший период. Может быть, дерево могло произнести только одно слово за раз, и он должен просто подождать какое–то время до следующего.
Ему не понравился такой вывод. Он подумал, что должен быть другой выход, лучший и более разумный… Он вернулся к тому, как все это началось, как он уснул, как ему снился дом, Ард Рис…
Он ухватился за эту мысль. Ард Рис в опасности, ей угрожали, потому что он не смог ей помочь, потому что он неспособен действовать. А затем он проснулся в холодном поту от собственного страха и корешки Тейнквила дотянулись до него. Ответ, скорее всего, в этом страхе, в том, что ему нужно что–то сделать, чтобы помочь своей тете?
Он снова лег на землю, закрыл глаза и вызывал в памяти картину, где его тетя находилась в опасности, хотя это и доставляло ему боль, вновь испытывая тот же страх…
Почти в то же мгновение снова появилось то пушистое прикосновение, поглаживание его кожи, от которого исходило успокоение и наставление. Он не двигался, отдаваясь этому ощущению, но в то же время сохраняя свои страхи за тетю на переднем плане своих мыслей, как искру, с помощью которой, надеялся он, чего–нибудь добьется от дерева.
Гипнотическое воздействие поглаживания поглотило его. Убаюканный и успокоенный, он решил рискнуть, произнеся в уме единственное слово.
…Тейнквил…
…Пендеррин. Что тебе от меня нужно?…
Мальчик был настолько изумлен откликом, что чуть не упал в обморок, но все–таки сумел взять себя в руки и создать ответ.
…Темный жезл, чтобы я смог добраться до своей тети, чтобы я смог спасти ее из Запрета…
…Темный жезл будет создан из моего тела, из моих ветвей. Что ты дашь мне взамен?…
Пен замешкался, удивленный таким ответом. Он не думал что–либо отдавать Тейнквилу. Король Серебряной Реки ничего не упоминал об обмене подарками. Или здесь было что–то еще? Может быть, Тейнквил имел в виду совершенно другой тип обмена.
…Чего ты требуешь от меня?…
…Того же, что ты просишь у меня. Часть себя…
Пен сделал глубокий вдох, стараясь успокоиться, стараясь сосредоточиться на тете, на Запрете, на предстоящем ему путешествии.
…Какую часть себя?…
В тот же мгновение поглаживание закончилось, корешки исчезли и связь между ними снова разорвалась. Пен какое–то время лежал на месте, вновь сосредотачивая свои мысли на тете, вызывая свои эмоции и ожидая, что слова снова появятся. Но они не появились. Он остался один со своими мыслями, в его голове эхом отдавались слова, которые сказало дерево, и тишина, которая наступила после них.
Озабоченный пересечением моста и тем, что ждало за ним, он не подумал взять с собой что–нибудь из еды, когда прошел по мосту из Страйдгейта. Наконец он поднялся и пошел искать пищу. Он обыскал окружающий лес, не отходя далеко от дерева, всегда держа в поле зрения изумрудную крону с оранжевым оттенком. Несмотря на свои тщательные поиски, он не нашел ничего, кроме небольшого родника воды, который сочился из трещины в скальной стене. Он попробовал воду на вкус, она отдавала металлом и землей.
Он собрался уже вернуться к Тейнквилу, чтобы еще раз попытаться с ним связаться, когда неожиданно из–за деревьев появилась Синнаминсон с раскрасневшимся от возбуждения лицом и тут же бросилась к нему.
— Пендеррин, — выдохнула она, — это было невероятно!
— Где ты была? — спросил он, беря ее за плечи. — Я беспокоился за тебя.
Она обняла его и прижала так, будто отсутствовала не несколько часов, а несколько недель. Он ощутил ее дыхание возле своего уха, когда она засмеялась:
— Ты скучал по мне?
Он кивнул, смущенный ее странным возбуждением: