Он остановился и посмотрел на север. Он смог получить огромное удовольствие от того, что его руководство добилось таких успехов. Ловушка, которую он устроил для боевых кораблей эльфов, превзошла все его ожидания. За одну ночь он уничтожил основную часть флота врага и убил Короля и его сыновей. Последнее оказалось просто невероятной удачей, ибо оставило эльфов не только без флота, но также и без их титулованного правителя и его наследников. Он не мог представить, что заставило Келлена Элессдила поступить так безрассудно, но он был благодарен за такой неожиданный подарок. Как до него его отец, Келлен оказался склонным к необдуманным поступкам. То, что последний такой поступок свершился в самое подходящее время, стало для Сена Дансидана знаком, что его фортуна почти повернулась к нему лицом.
Если бы ему не помешали закончить всю работу. Если бы ему не помешали уничтожить остатки эльфийской армии, чтобы он смог окружить и стереть с лица земли их союзников. Если бы ему удалось вернуть в небо «Дечтеру».
Он заметил Этана Орека, снующего по платформе, на которой было установлено изобретенное им оружие, проверяя оснастку и детали, чтобы все было в порядке. Он взял этого невысокого инженера с собой на поле боя, когда вылетел на «Дечтере» из верфей в Аришейге, решив, что он должен быть рядом на случай, если что–то пойдет не так с оружием, как только его пустят в ход.
Ненужное беспокойство, как оказалось, но откуда он мог это знать? Прототип был создан так, как и ожидалось — даже лучше, чем ожидалось, на самом деле, учитывая разрушения, которые они нанесли эльфам. «Дечтера» почти добилась своей цели. Однако, в данный момент ее задержка не имела такого большого значения. Армия Федерации прорвала рубежи Свободнорожденных, захватив западное плато и устремившись на север, в холмы, в которых скрывались остатки эльфийских охотников. Свободнорожденные все еще удерживали восточное плато, но их окружили с трех сторон. Более того, они были растеряны и не решались контратаковать. Став свидетелями уничтожения эльфийского флота, они испугались за безопасность своих кораблей. Чего им и следует бояться, подумал он. Потому что, как только «Дечтера» снова поднимется в воздух, будет простым делом превратить союзные суда в пепел, пока они находились на земле, и разделить порознь оборонительные линии Свободнорожденных, что позволит разобраться с ними армии Федерации.
Он с нетерпением ждал этого. Он хотел, чтобы это дело было сделано. Он желал победы в своих руках.
Осторожнее, Сен Дансидан, предостерег он сам себя, когда адреналин послал свежий заряд пьянящей эйфории, пронзивший все его тело. Не переходи границы. Не переусердствуй. Не торопи свою собственную гибель.
Он слишком долго был политиком, чтобы предаваться такому опрометчивому поведению. Ошибки такого сорта совершали менее опытные мужчины и женщины, те, чьи жизни он оборвал в таком количестве, что уже и не помнил. Выжить означало остерегаться преждевременного торжества и неосторожного оптимизма. Выжить означало никогда ничего не принимать на веру, ничего не принимать за чистую монету.
— Твои мысли так глубоки, Премьер—Министр?
Он резко обернулся на звук голоса Иридии Элери, с удивлением обнаружив ее стоящей прямо рядом с ним. Его испугало, что она смогла подобраться так близко к нему, а он этого не услышал. Его злило, что она делала так неоднократно с тех пор, как он согласился принять ее предложение быть его личным советником, как будто их соглашение разрешало подобное вторжение. Хуже всего было то, что это напомнило ему, как в его спальне материализовывалась Ведьма Ильзе; подобное воспоминание он не скоро забудет.
— Мои мысли это моя собственность, Иридия, — ответил он. — Они ни глубокие, ни мелкие, а лишь практичные. Ты что–то хочешь предложить, или просто ищешь новые способы остановить мое сердце?
Если ее и задело его раздражение, то она этого не показала.
— У меня есть, что предложить, если ты ищешь способ закончить эту войну гораздо быстрее, чем так, как это происходит сейчас.
Он уставился на нее, замерев сильнее, чем это могло бы быть после этих ее слов. Она была настолько бледной в лунном свете, что казалась почти прозрачной; темнота ее глаз настолько контрастировала с белой, как у смерти, кожей, что они казались светонепроницаемыми. На ней были черные одежды, которые вместе с капюшоном полностью скрывали ее стройное тело. Ее лицо, выглядывающее из тени капюшона, и руки, слегка прижатые краям одежды, придавали обескураживающее впечатление, что перед ним находится призрак.