Молодой и цепкий капитан Санчес, новый полицейский комиссар Санта-Моники, назначенный из перспективных парней Хуареса, молниеносно провел аресты и опознания.
Революционеры не долго запирались и выдали место где скрывался Хоакина. В неприметной деревушке рядом с городом, у моря две роты лутангийцев и гвардейцев после короткого боя захватили «мясника Санта-Моники».
Его доставили на флайере в Сан-Педро и лично Хуарес взялся за допрос.
В новостях по тиви об этом тут же выдали репортаж.
Через пару дней десант с флайеров высадился во всех ключевых точках, накрыв головорезов Хоакина тепленькими. Было взято несколько сотен пленных, захвачено оружие и боеприпасы.
Телевидение захлебывалось от восторга, осыпая синьора диктатора похвалой и прославлениями. Журналисты брали интервью у пеонов и горожан. Люди косноязычно расхваливали сеньора диктатора, испуганно таращась на камеру.
Наконец-то проявил себя сеньор Гомес.
Связался через браслет и поздравил с крупным успехом.
— Через неделю открытие ассамблеи. Полагаю вы почтите нас своим присутствием, сеньор Раски?
— Неприменно. Мне есть что сообщить уважаемому собранию.
Доны съезжались в Сан-Мигель. Акционеры, бывшие хозяева консорциума, тоже туда укатили.
Хунта теперь собиралась в университете на террасе ресторана каждый вечер.
Господа нервничали. Лаки слушал их перебранки и улыбался.
Лора подошла к нему с чашкой кофе и взяла под руку.
— Может хватит изображать идиота, дорогой Мартин? Ты нас всех сводишь с ума. Что ты придумал? Не думаю, что ты готов уступить власть господам из Сан-Мигеля. Только не после всего пережитого!
— Ты готова меня поддержать во всем?
— Еще бы! Но в чем конкретно?
— Вы все узнаете в свое время.
— Тебе нравится над нами издеваться?!
— Иначе не получится сюрприз.
— Ну ты и мерзавец!
— И при этом очень коварный!
— Мартин! Но хоть намекни одним словечком?
— Как только подойдет время.
— Осталось пять дней! Всего пять дней!
— Пять дней-огромный срок.
За день до начала ассамблеи сводка срочных новостей прервала показ очередного сериала про горничную, ставшую миллионершей.
С тревогой в голосе Ева Пикур сообщила гражданам Сабины что со строительства железной дороги совершен массовый побег заключенных. Национальная гвардия в конном строю брошена на поиски беглецов. За каждого пойманного обещана награда в тысячу галактов.
Во главе колонны бронетраков и полка кавалерии Лаки прибыл к Сан-Мигелю.
Окраины города по прежнему находились в руинах, но теперь они ощетинились стволами пулеметов за мотками колючей проволоки.
Вход в город был закрыт для всех.
Лаки попытался связаться с сеньором Гомесом, но тот не отзывался.
Из за баррикад угрожали открыть огонь на поражение.
Лаки послал под белым флагом генерала Вегу. Вега пояснил офицерам из охраны что прибыл для охраны ассамблеи, так как беглые преступники и мятежники обязательно устроят какую-то пакость.
От имени губернатора Сан-Мигеля было отказано в пропуске вооруженных людей в город. Лаки приказал разбить лагерь в полукилометре от города.
Разожгли костры и поставили палатки. Но никто не спал и не пил вина.
На рассвете, по сигналу из города бронетраки на небольшой скорости подползли к въездам в город и смели баррикады вместе с пулеметами и колючей проволокой без единого выстрела.
Ночью люди Веги, заброшенные в город через порт в течении последней недели в гражданской одежде, парализаторами сняли всех часовых. Они заблокировали в казармах людей Гомеса.
За полчаса до начала ассамблеи Лаки подъехал на коне в сопровождении генерала Веги и двух десятков офицеров ко дворцу губернатора. Они спешились и миновали деморализованную этим внезапным появлением охрану.
За ними следовали лутангийцы в форме национальной гвардии, снимая часовых.
Доны шумели в зале заседания, споря из-за мест. Зал с высокими окнами, колоннами и статуями напоминал великолепием церковь. Впечатление усиливали красочные фрески на потолке, изображающие боевые сюжеты из священной книги.
Появление сеньора диктатора в форме национальной гвардии защитного цвета с золотыми эполетами на плечах и саблей на боку заткнуло всем рты на недолгое время.
Лаки поклонился коротко кондукатору и дону Гомесу, сидевшим на возвышении, во главе зала.
— Сеньоры, я прибыл по вашему приглашению.
Зал взорвался воплями и истерическими криками.
— Вон его!