Ректор университета голым был зафиксирован к хирургическому столу под ярко горящей лампой. Лотки с хирургическими инструментами стояли рядом.
Лаки вошел в операционную в зеленом халате хирурга и перчатках на руках, хотя обычно предпочитал наносить на руки стерильный латексный гель, который почти мгновенно застывал тонкой пленкой.
— Сеньор Раски! В чем дело?!Почему я здесь?!
— Конечно не потому что вам показана операция. Потому что я хочу с вами поговорить наедине, а лжи и недосказанности не могу терпеть.
— Простите?
— Знаете, сеньор Себастиан, в древние времена на Терре искусство пытки было поднято на недосягаемую высоту. Но потом все стали полагаться на химию. Инъекции пентотала и так далее. Мастеров пытки не осталось почти. Разве что в Лутанге и на Мурсафии, но так издалека запрашивать специалистов я не настроен.
— Пытка?!
— Поговорим о торговле индкартами, сеньор Себастиан?
— Я ничего не понимаю?! Это оговор! Меня оговорили, сеньор Раски! Вы же знаете меня! Вы учились в моем факультете три года!
— Оказалось что вас я совсем не знаю. Вернон Торрес задержан на Цирцее и он назвал вас как организатора этого бизнеса.
— Я ничего не знаю, сеньор Раски! Клянусь здоровьем матери! Вернон меня оклеветал!
Ректор таращил глаза и обливался потом.
— Я бы мог позвать лутангийцев с бамбуковыми палочками или опытных полицейских чиновников со старым напильником. — сказал Лаки, копаясь в шкафу, среди контейнеров с инъекциями. — Знаете, сеньор Себастиан, когда напильником начинают стачивать здоровые зубы-то начинают говорить правду даже самые закоренелые преступники. Этот скрежет напильника по зубам…бр-р-р ненавижу эти звуки. Вы же знаете, сеньор Себастиан, что в теле человека есть много парных органов или таких, от которых мало проку. Если их не спеша и без наркоза ампутировать, то вы не умрете…
— Сеньор Раски!
Ректор покрылся мурашками и дрожал как в припадке.
— Не хотите ничего сказать про свой преступный бизнес и про убийство двенадцати инопланетных студентов в ночь перед захватом университета?
— Меня не было там! Я уплыл на лодке с друзьями! Сеньор Раски, не верьте клевете! Я честный человек!
— А вот сеньора Густаво и еще десять почтенных донов утверждают обратное. Вы в ночь перед тем как университет был захвачен, именно вы передали им чужие индкарты как пропуск на траки имперского десанта и дальше, в космопорт.
— Они лгут!
— Я мог бы позвать сюда одиннадцать ваших друзей, но не хочу чтобы они видели вас в таком, гм…положении. Расскажите все сами, сеньор Себастиан.
— Божья мать! Вразуми этого человека! Я невиновен! Меня оклеветали! — завопил ректор, дергаясь в ремнях и брызгая слюной.
Лаки взял в руки блестящий скальпель и опустил голову.
— Одно только мне не понятно- зачем вы так мне надоедали с этими неопознанными телами? Если б их захоронили, я бы ничего не заподозрил. Зачем вы привлекли мое внимание к этим трупам? Вы знали что одно из тел принадлежит моей жене-Стефании?
— Клянусь божьей матерью, сеньор Раски! Я не мог причинить вред вашей жене! Я ее прекрасно знал! Включите свою логику! Если я в этом замешан, то для чего навел подозрения сам на себя?!
— Кто тогда стоит за этим, если не ваша милость?
— Я не знаю! Я готов землю есть! Я не убийца, сеньор Раски!
Лаки положил скальпель на лоток с инструментами.
Что то не состыковывалось…Себастиан вовсе не человек с железными нервами.
— Кто решил отправить меня тогда в разведку?
— Простите?
— Чья идея была той ночью послать на разведку в порт именно меня?
— Это все сеньор Эмилья Гонсалес!
— Где он сейчас?
— Он на Архипелаге, как мне передавали. Ради всего святого, сеньор Раски…
Ректор заплакал навзрыд.
— Вам придется подождать здесь, в камере несколько дней. Я жду важного свидетеля. Устроим вам очную ставку, сеньор Себастиан.
— А как же моя семья! Что скажут им?!
— Вашей семье скажут что вы в командировке на Архипелаге.
Лаки вышел из комнаты и приказал адъютанту, дежурившему снаружи:
— В отдельную комнату его. Накормить и наблюдать круглосуточно.
— Слушаюсь, сеньор президент!
Лаки сбросил ему на руки халат хирурга.
Наверху, в коридоре перед кабинетом его ждали посетители. Раз в день сеньор президент принимал жалобщиков и заявителей. Сегодня среди донов на стуле крутился пеон в пыльной одежде. Селянин чувствовал себя явно не в своей тарелке в пышной обстановке старого здания среди господ пахнущих кремами и парфюмом.