Будучи не в том состоянии души, чтобы отказываться от помощи, я решила проверить, куда заведут вопросы доктора. Это была своего рода игра, построенная на азарте и моём тщеславии, которая требовала развязки. «Вот бы ещё этой развязкой стало выздоровление», – как-то оптимистично подумала я и продолжила.
– Мы познакомились, когда нам было по шестнадцать. Она перевелась в нашу школу. Знаете, дети в этом возрасте эксцентричные, хотят показать себя, но боятся открыться. Могут обходить стороной, испытывая интерес, или смеяться над твоим выбором наряда, про себя думая, как же это неважно. Мы присматривались друг к другу. Дружить начали только через год после этого.
– Что вас привлекло в Крис? – Доктор Ханиген уверенно «подавала». А я на мгновение забыла про корт. Ей удалось погрузить меня в воспоминания.
– Привлекло? О нет! – неожиданно даже для себя самой я засмеялась вслух. – Извините. Мы были абсолютно разные, как небо и вода. Поначалу считали друг друга странными и обходили стороной. Затем встретились вне школы. Один раз, другой… Что-то связывало нас, мы и сами не знали, что…
Моё лицо озарила улыбка. Именно такое чувство у меня вызывает эта история.
– В чём проявлялась ваша странность или различия, как вы говорите? – Доктор Ханиген смотрела в окно, а ручка отбивала ритм на её планшете.
Кому-то уже наскучило…
– Меня воспитывали в строгих правилах. Вероятно, именно поэтому в старших классах я не отличалась застенчивостью, наоборот, мне хотелось выделяться. Самые необычные наряды, яркий макияж, отличные оценки, активность и постоянно тянущаяся рука, не упускающая возможность высказать своё «особое» мнение. При этом мне не хотелось заводить много друзей.
– Для подростков это довольно-таки нормально.
А что же Крис? – спросила доктор.
– А Крис была более компанейской. Всегда в центре внимания, душа компании. Она многое попробовала раньше, чем наши одноклассники. Ничего критичного, но от неё веяло уверенностью и принципами, которые не свойственны были для нашего возраста. Это тяжело передать словами, доктор.
Она сделала пометку в моём «деле» и провалилась в своё кресло.
На мгновение я отвлеклась. Картинка перед моими глазами вдруг стала чёткой. На полке за спиной доктора, куда был устремлён мой взгляд при рассказе, я заметила металлическую статуэтку гольфиста, нацелившего клюшку на орущий мяч с надписью: «Отбрось свои проблемы и тренируй удар».
«Очень странно», – подумала я.
Доктор уловила мой взгляд на статуэтке и улыбнулась, продолжив нашу маленькую игру:
– Вы сказали, что были как небо и вода? Интересная аналогия, не думаете?
– Хм, я так сказала? Правда? Да уж… интересно. Наверное, всё потому что мы разные по своей структуре, но, когда были вместе, мы будто сливались воедино. Знаете, как линия горизонта между двумя этими стихиями может размыться в определенный момент. Такой момент случился и у нас. Боже, мы столько ругались, вы и не представляете! Теперь у меня лишь улыбка от этих слов, а тогда было не смешно. И мы совершенно не понимали, почему мы ещё вместе. Поначалу отторгали друг друга. Точно! Это описание идеально подходит.
Доктор Ханиген мило улыбнулась. Я впервые увидела её эмоции и искренний интерес.
– Да, интересное определение. Как вы сами это понимаете?
Атмосфера в кабинете стала непринуждённой. И без того белая комната как будто бы стала ещё светлей. Стоявшие на полках статуэтки, образы и странные рисунки на стенах как будто вытянулись вперёд, покидая границы стен, для того, чтобы тоже послушать эту историю.
И я продолжила:
– Она всегда была какой-то глубинной частью моего внутреннего мира. Понимаете?
Лицо доктора смягчилось, брови свелись кверху, а губы поджались, будто бы их и нет совсем. Я продолжила:
– Частью меня, к которой всегда тянуло с диким интересом! Не знаю, с чем это связано, но ещё до момента, как мы стали похожи друг на друга, я уже чувствовала родство. Меня привлекал её образ жизни. Её позиция. Я почувствовала, что мне это близко, но совсем не знакомо. Я боялась попробовать эту жизнь. Вдруг я не справлюсь?
Доктор положила ногу на ногу, как будто только включившись в процесс и вспомнив, что на работе:
– Вы помните из-за чего вы чаще всего вступали в конфликт? – снова сдержанно и профессионально звучал её тон.
– Когда я пробовала что-то новое, меня одолевали смешанные чувства и сомнения, становилось страшно. Ведь меня не учили, как нужно справляться с этими переживаниями. Я боялась ей открыться, показать себя настоящую, свои пристрастия и внутренних демонов. А она ведь мой лучший друг, доктор. Были вещи, которых я жутко стыдилась, но делала их. В моём понимании этого не должен был знать никто, особенно она. Иногда она пугала меня своими жёсткими принципами или пронзительным взглядом, не говоря уже о моём смущении. Я жутко бесилась от этого. Хотелось порой сбежать от её сурового взгляда – а может, он просто казался мне таким, но я всегда возвращалась. Потому что по-настоящему боялась её потерять. И со своими переживаниями я оставалась наедине. Не зная, нормально ли то, что я испытываю.