Помимо психологических ошибок совершались различные физиологические, а также существовали внешние обстоятельства, которые снижали возможность контроля за точностью. Необходимо помнить о том, что сам процесс переписывания текста был делом весьма тяжелым и утомительным — как по причине постоянного напряжения внимания, так и из-за того, что писец долго находился в одном и том же положении. Сегодня нам может показаться это странным, однако в древности пишущий человек не сидел за столом. Имеются как литературные[43], так и художественные[44] свидетельства о том, что вплоть до раннего Средневековья писцы, как правило, работали стоя (делая относительно небольшие заметки), или сидели на стуле или скамье (а иногда и на земле), держа свиток или кодекс у себя на коленях (см. рис. 4)[45]. Само собой разумеется, это было менее удобно, чем сидеть за письменным столом, хотя последнее также достаточно утомительное дело, особенно если учесть то, что писцы проводили за столом по шесть часов в день[46] в течение нескольких месяцев.
Рис. 4. Статуэтка, изображающая древнеегипетского писца, из собрания Лувра (Париж). Известняк.
Из колофонов рукописей, которые писцы часто помещали в конце книг, можно узнать довольно много о чисто физических трудностях переписки. Типичный колофон, встречающийся во многих небиблейских рукописях, достаточно четко характеризует работу писца: «Тот, кто не знает, что такое труд переписчика, думает, что это легко; но хотя пишут лишь три пальца, работает все тело». Традиционная формула, содержащаяся в конце многих рукописей, так описывает физические последствия работы писца: «Переписывание сгибает спину, вонзает ребра в живот, приводит в негодность все тело». В одном армянском списке Евангелия колофон сообщает о том, что за окном бушует сильный снегопад, чернила замерзли, рука писца онемела, а пальцы не держат перо! Неудивительно, что наиболее часто в различного рода рукописях встречается колофон со следующим сравнением: «Как радуется путешественник возвращению домой, так радуется писец, увидев последний лист». В конце других рукописей приводится славословие: «Конец книги. Слава Богу!»
Впрочем, обдумывая собственный труд, многие писцы не могли не осознавать, что результат переписывания ими Священного Писания сторицей окупает все трудности, связанные с этой длительной работой. Так, Кассиодор, знаменитый ритор-философ, занимавший высший министерский пост Остготского королевства в Италии, который принял позднее монашеский постриг и основал Виварианский монастырь, прославившийся своей латинской палеографической школой, рассуждает о духовном воздаянии, обретаемом аккуратным писцом, так:
Читая Священное Писание, [писец] совершенно просвещает свой ум, а переписывая заповеди Господни, он передает их дальше многим людям. Что за блаженное дело, что за благодатное занятие — проповедовать людям своими руками, развязывать язык работой перстов, приводить ко спасению смертных, бороться против диавольских козней пером и чернилами! Ибо каждое слово Господа, написанное писцом, есть разящий удар по сатане. Итак, хотя писец сидит все время в одном и том же месте, он путешествует по разным землям, когда труды его пера расходятся по свету… Человек умножает небесные речения, и в некотором образном смысле, если позволено мне будет сказать, три пальца знаменуют саму Святую Троицу. О дивное видение для того, кто с вниманием созерцает это! Острое перо записывает священные словеса, вонзая тернии отмщения лукавому, который возложил терновый венец мучения на голову Господа во время Его страстей[47].
Учитывая все вышеназванные трудности, связанные с процессом переписывания книг в древности, еще более удивительным представляется качество работы многих писцов. В большинстве рукописей размер букв и общий характер письма остается неизменным на протяжении текстов даже значительного объема.
Для обеспечения высокой производительности работы и качества переписывания в монастырских скрипториях были разработаны и введены в действие определенные правила. Ниже в качестве примера приводятся некоторые такие правила, разработанные в Студийском монастыре в Константинополе. Около 800 г. настоятель этого монастыря Феодор Студит, который и сам был профессиональным знатоком изящного греческого письма, предусмотрел в своем монастырском уставе суровые наказания для тех монахов, кто небрежно относился к переписыванию рукописей[48]. В качестве наказания за увлечение чтением текста, которое зачастую приводило к ошибкам в изготавливаемом списке, служила епитимья вкушать только хлеб и воду. Монахи были обязаны содержать пергамен в чистоте, и неаккуратность наказывалась епитимьей в 130 поклонов. Если кто-нибудь брал чужую пергаменную тетрадку (quaternion, т. е. разлинованные и согнутые листы пергамена) без ведома хозяина, то ему назначалось 50 поклонов. Если писец разводил больше клея, чем мог использовать за один раз, и клей засыхал, ему назначалось 50 поклонов. Если в порыве гнева писец ломал перо (а это могло случиться, если он допускал серьезную ошибку в самом конце идеально скопированного листа), он должен был положить 30 поклонов.
43
Довольно интересное свидетельство содержится в колофоне рукописи, который датируется III в. н. э. и находится в папирусном свитке, содержащем 3 и 4 песни «Илиады» (см.:
44
Разнообразные живописные произведения, изображающие позы писцов при работе, см. на иллюстрациях в A. M. Friend, Jr., «The Portraits of the Evangelists in Greek and Latin Manuscripts»,
45
Так называемые письменные столы, найденные в Кумране и восстановленные археологами до высоты современных столов, в древности имели высоту всего лишь около полуметра, т. е. были слишком низки, чтобы использоваться в качестве письменного стола, см.: Bruce M. Metzger, «The Furniture of the Scriptorium at Qumran»,
46
Cp. жалобу одного писца, жившего, вероятно, в IX в.:
47
48
См. текст устава в издании Migne,