Экономическую систему А. А. Богданов рассматривал не в статическом состоянии, а в динамическом, в условиях постоянно меняющегося равновесия, что, согласно его концепции, обеспечивается столь же меняющейся нормой равновесия. В частности, это, говоря нашим сегодняшним языком, можно проиллюстрировать следующим положением: норма накопления обеспечивает оптимальное соотношение между фондами потребления и накопления. Исходя из цели удовлетворения человеческих потребностей А. А. Богданов дает простой расчет необходимых предметов потребления при данной численности трудоспособного и нетрудоспособного населения, выводя отсюда потребность в средствах производства. Цепная схема потребностей выводит автора на объем и виды потребностей, которые образуют исходный пункт всех дальнейших научно-практических построений.[36]
Таким образом, уже в начале 20-х годов А. А. Богдановым была дана та логика планирования, которая послужила одним из важных исходных пунктов дальнейшей работы.
Идеи А. А. Богданова привлекли широкое внимание научной общественности в начале 20-х годов. Их принятие, однако, было затруднено, во-первых, фактом более раннего осуждения философских взглядов автора; во-вторых, предвзятым отношением тогдашней науки к самой возможности применения к явлениям различного рода (естественным, техническим, социально-экономическим) единых, универсальных принципов и законов.[37]
В волнах идеологических осуждений конца 20-х и 30-х годов утонула также открытая «Тектологией» возможность математического моделирования экономических процессов вообще, и народнохозяйственного планирования в частности. Объясняя «конъюгацию» как исходную категорию «Тектологии», выражающую соединение различных элементов (комплексов) в нечто единое, А. А. Богданов пишет: «Научно-организационные понятия так же строго формальны, как математические, которые, собственно, к ним относятся; „конъюгация“ настолько же формальное понятие, насколько сложение величин, которое есть ее частный случай».[38]
И хотя идеи «Тектологии» открыто не принимались, некоторые из богдановских тектологических принципов, отражавших те или иные стороны общественных процессов, фактически в определенной степени осуществлялись в ходе социалистического строительства. С переходом к мирному строительству, когда во весь рост встала задача народнохозяйственного планирования, его основой стала разработка баланса народного хозяйства, к которой приступили плановые и статистические органы в начале 20-х годов. Первый и наиболее известный вариант сводного (межотраслевого) баланса был разработан ЦСУ на 1923/24 год и опубликован в 1926 г. «Как единство производства и распределения, система народного хозяйства, — говорилось во вступительной статье разработанного ЦСУ варианта, — есть система равновесия общественного хозяйства: равновесие между производством и распределением народного хозяйства в целом, равновесие между отраслями народного хозяйства, равновесие элементов и отношений каждой отрасли и, наконец, равновесие между классами и социальными группами, устанавливаемое в сфере производства и распределения. Изображая в статистических величинах отношение равновесия, баланс с точки зрения этого равновесия классифицирует отношения народного хозяйства по производству и распределению, находит место в системе равновесия каждому явлению, каждому народнохозяйственному факту. Но поскольку баланс изучает систему производства и распределения в конкретных формах исторического момента, он вместе с тем изучает и явления нарушения равновесия системы производства и распределения, так как при денежно-товарных отношениях в самой системе народного хозяйства содержатся условия нарушения равновесия».[39]
В другом случае В. А. Базаровым и В. Г. Громаном были предложены методологические основы и математическая модель построения народнохозяйственного баланса. Теоретической основой обоих вариантов баланса служили теория и схемы воспроизводства Маркса и учение Ленина о многоукладном характере экономики переходного периода. Но более конкретных решений не было. Проблема баланса народного хозяйства, как писал Базаров, была «новой и экономической науке, и практике, хотя отчетливая постановка ее принадлежит еще Кенэ, а некоторые элементы ее решения даны Марксом в знаменитых уравнениях реализации во II томе „Капитала“. Однако в дальнейшем своем развитии политическая экономия, как марксистская, так и буржуазная, почти не занималась этим вопросом».[40]
37
На основании аналогичных соображений, как читатель может видеть из следующего сопоставления, позднее отвергалась и кибернетика: «А. Богданов исходит в своих построениях из совершенно недоказанного им и абсолютно неверного положения, согласно которому существуют универсальные организационные принципы, одинаково приложимые и в области техники, и в области экономики, и в сфере других научных дисциплин.
…Исходя из такого универсализма, А. Богданов доходит в области организационных проблем до явно реакционных утверждений» (Керженцев П. М. НОТ. Л., 1925. С. 29–30).
«Кибернетика… — реакционная лженаука… форма современного механицизма. Приверженцы кибернетики определяют ее как универсальную науку о связях и коммуникациях в технике, в живых существах и общественной жизни, о „всеобщей организации“ и управлении всеми процессами в природе и обществе. Тем самым кибернетика отождествляет механические, биологические и социальные закономерности. …Эта механистическая метафизическая лженаука отлично уживается с идеализмом в философии, социологии, психологии» (Краткий философский словарь/Под ред. М. Розенталя и П. Юдина. 4-е изд. М., 1954. С. 236–237).