Высказываясь против смешения организационной науки с философией, я имею в виду не чисто словесный спор, а серьезные интересы дела. Можно опасаться, что старый термин затемнит новые задачи и ослабит внимание к ним. Тектология не должна стать делом философов-специалистов, среди которых она вряд ли может найти какую-нибудь почву, а делом всех широкообразованных людей научной и практической мысли.
Перехожу к существенному пункту разногласия с критиком. Он пишет:
«Основным недостатком учения г. Богданова мы считаем то обстоятельство, что его схема не захватывает всех мировых явлений… Схемы г. Богданова захватывают лишь некоторые из этих явлений, философия же должна быть общей схемой всех явлений. Так, например, положительный „прогрессивный подбор“ г. Б. прогрессивен лишь в смысле увеличения общей суммы энергии какого-либо комплекса, но не в смысле его качественного видоизменения. Мировая эволюция, например, эволюция нашей солнечной системы от состояния туманности до нынешнего состояния, положим, Земли, с ее сложными культурными обществами, с ее философией, наукой и искусством, вся эта эволюция полна постоянным возникновением чего-то нового, небывалого; и этого нового не может объяснить ни „ингрессия“, ни „эгрессия“, ни, тем паче, „дегрессия“, г. Богданова» (Русское Богатство, 1913. XII. С. 412).
Вот здесь и сказалась привычка с термином «философия» соединять представление о чисто объяснительной системе, да еще такой, которая захватывает «все» сразу. Тектология — наука, и, как всякая наука, идет в своих обобщениях и в исследовании шаг за шагом, расширяя свое поле и свои выводы. Такие схемы, как «подбор», «ингрессия», правда, универсальны, но лишь в том же смысле, как, положим, закон сохранения энергии: они относятся ко всякому явлению, но касаются только одной определенной его стороны, а отнюдь не исчерпывают его.
В частности, вопрос о качественных изменениях не может быть исследован без выяснения законов дезорганизации. В этой II части работы я мог коснуться его только отчасти, но, надеюсь, все же успел показать, что никакой принципиальной трудности для методов тектологии он не представляет. Более полный его анализ будет дан в учении о системных кризисах, которое составит предмет ближайшего продолжения работы.
Вообще же — чего не сделаю я, то сделают другие. Наука — дело не индивидуальное, а коллективное, и область ее бесконечна.
22 сентября 1916 г.
Р. S. С тех пор как это было написано, в России совершилась революция, и не подлежит сомнению, что за ней последует ряд революций в других странах. Не думаю, чтобы надо было доказывать значение вопросов организации-дезорганизации в мировой революционной волне: здесь эти вопросы ставятся жизнью с неменьшей широтой и напряженностью, но еще с большей глубиной, чем в мировой войне, — дело идет не о простом сохранении, расширении или частичном поглощении захватами тех или иных существующих государственно-национальных систем, а об их перестройке, о смене их организационных форм. Если познание должно выражать жизнь и служить ей, то ясно, что время тектологии настало и работа над ней теперь — самая насущная из всех научно-теоретических задач.