- Она осталась довольна?
А. М. Она, наверное, и не знает, что песня посвящается именно ей.
- Скажи, а восторг поклонников группы возле сцены как-то связан с текстами, воспринимались ли они адекватно?
А. М. Вряд ли. Те люди, которые бесновались, строили "козы" и кидали кожаные куртки, воспринимали это как протест против официальных властей, как какую-то революционность, они знали, что здесь явно поется что-то такое антисоветское и играется что-то агрессивное. Поэтому они это и любили.
- То есть, ты считаешь, что весь тот восторг, который вызывала группа "ЭШ" на концертах, был не более, чем веяние времени, а сама группа могла бы в противном случае затеряться?
А. М. Ну, я не думаю, что группа могла бы затеряться, потому что все ансамбли, которые существовали у нас в то время, следовали каким-то определенным канонам. Многие группы пели песни "Алисы" и "Машины времени" и, кстати, делали это хорошо. Но мало было тех, кто сочинял собственный материал и индивидуально его исполнял. Поэтому нас трудно было с кем-то спутать.
- Николай, а как вы отнеслись к своей популярности в Смоленске?
Н. П. Настороженно.
- Был ли это импульс для дальнейшей работы?
Н. П. Безусловно.
- Ваше последнее выступление состоялось в ДК трикотажников на "Музыкальном ринге". Как ты оцениваешь этот концерт?
Н. П. Для меня это наш самый сильный концерт. Был относительно неплохой звук, и мы сделали все, если не на 100, то на 95 процентов.
- После этого концерта группа практически прекратила свое существование. А что было дальше, и можно ли это назвать "смертью на взлете"?
Н. П. Нет, я так не думаю. В силу того, что мы подошли к тому периоду, когда в группе наметились серьезные разногласия и, скажем так, уровень участников группы был настолько различен, что в конечном итоге она была обречена на развал.
- Ну, а популярность, любовь поклонников никак вас не сдерживала?
Н. П. Абсолютно никак. Во-первых, мы просто удачно "засветились" в нужное время. А во-вторых, долго кривить душой, делать то, что не нравится, жить в постоянных конфликтах с людьми, с которыми делаешь одно дело, - очень сложно, и поздно или рано, но расстаться нам бы пришлось.
- А мысли о том, что смоленская сцена - это ведь еще не все, есть еще Москва, Санкт-Петербург, Ковент Гарден?
Н. П. Так что ж с того? По крайней мере никто из нас не затаил обиды. Разошлись по-английски, как во Франции.
Д. Раичев, ("Тектоника", №-2, февраль 1994)
Группа "ЭШ'
Вадим Петренко, (группы "ЭШ", "Дисциплина").
"Партизан новоджазовой сцены"
Владислав Макаров хорошо известен тем, кто интересуется искусством. Его творчество давно перестало быть достоянием только нашего города. Музыкальные критики Москвы н Петербурга, Лондона и Берлина отмечают значительность его дарования. "Представитель альтернативной культуры, экспансивный художник и музыкант, бескомпромиссный творческий метод которого узнается как в спонтанных энергичных диссонансах виолончели, так и в живописных росчерках на полотне", - так характеризует В. Макарова одна из столичных газет.
Мудрено, но в принципе понятно. Сегодня Владислав Макаров в гостях у клуба "Тектоника".
- Владислав, то, чем ты занимаешься, уникально и необычно. Необычна музыка, которую ты играешь, необычны твои картины... Сразу напрашивается вопрос: как ты "дошел до такой жизни", каким был твой путь в искусство?
- Изначально, с детства, я считал себя художником. И, уже будучи студентом худграфа нашего пединститута, начал интересоваться и заниматься музыкой. За нее часто получал по шее (улыбается). Причем, по шее получал больше не за музыку, а за длинные волосы, которые тогда были редким явлением. У нас была довольно неплохая группа, по мнению многих, лучшая в городе, она называлась "Цветы".
- О каких годах мы говорим?
- Это было начало семидесятых. Сначала мы играли в институте, а после его окончания, года два, - на различных площадках.
- Ты на чем играл?
- Я играл тогда на гитаре, пел - в общем, был лидером группы. Пели мы в основном на английском. После распада группы я все больше слушал музыку, причем самую разную - классику, джаз, рок... У меня была редкая коллекция дисков, основу которой составляли нетрадиционные тогда ансамбли "Дорз", "Йес", "Кинг Кримсон", "Дженессис"... Я тогда считал, что рок исчерпал себя. Именно в это время стал популярным арт-рок, джаз-рок, и я тоже в них находил какие-то интересные элементы. Постепенно все больше и больше интересовался авангардом. Гитара меня уже как инструмент не удовлетворяла, и я стал самостоятельно осваивать виолончель. Она привлекла меня необычным звучанием.