Это различие между патриотизмом и национализмом имеет тенденцию выходить за рамки простой риторики в область политической практики. Следуя терминологии Клода Леви-Стросса, мы можем сказать, что первая формула, скорее всего, вдохновит «антропофагические» стратегии («съедание» незнакомцев, для того чтобы они были ассимилированы телом поедающего и стали идентичными его клеткам, потеряв свою специфику), тогда как вторую чаще связывают с «антропоэмической» стратегией «извержения» и «выплевывания» «неспособных быть нами» или с изоляцией их путем заключения в видимых стенах гетто либо невидимых (хотя по этой причине не менее материальных) стенах культурных запретов или путем их поимки, высылки или принуждения к бегству, как в практике, в настоящее время получившей название этнических чисток. Однако было бы разумно вспомнить, что логика мыслей редко связана с логикой поступков, и, следовательно, нет никакого однозначного соотношения между риториками и практическими методами, поэтому каждая из этих двух стратегий может содержаться в любой из этих двух риторик.
Единство — через схожесть или различие?
Слово «мы» в рамках патриотического/националистического кредо означает людей, подобных нам; «они» — людей, которые отличаются от нас. Нельзя сказать, что «мы» идентичны во всех отношениях; наряду с общими особенностями между «нами» есть различия, но сходства уменьшают, сглаживают и нейтрализуют их влияние. Аспект, в котором мы все похожи, несомненно, более существен и важен, чем все, что отделяет нас друг от друга; достаточно важен, чтобы перевешивать влияние различий, когда дело доходит до отстаивания своей позиции. Также нельзя сказать, что «они» отличаются от «нас» во всех отношениях; но они отличаются в одном, значительно более важном, чем все другое, достаточно важное, чтобы препятствовать выработке общей позиции и сделать маловероятной подлинную солидарность независимо от общих качеств, что делают нас похожими. Это типичная ситуация «или/или»: границы, отделяющие «нас» от «них», ясно прочерчены и легко различимы, поскольку свидетельство о «принадлежности» содержит только одну рубрику и анкета, которую обязаны заполнять обращающиеся за получением удостоверения личности, содержит лишь один вопрос, предполагающий ответ типа «да/нет».
Позвольте заметить, что вопрос о том, какое из различий является «решающим» — то есть имеет большее значение, чем любое сходство, и заставляет всякое общее качество казаться маленьким и несущественным (различие, которое делает порождающее враждебность разделение очевидным фактом задолго до начала встречи, где могла бы обсуждаться возможность единства), — является второстепенным и в основном производным вопросом, чаще всего дополнением, а не отправной точкой спора. Как объяснял Фредерик Барт, границы не являются признанием и регистрацией уже существующего отчуждения; они, как правило, проведены до того, как возникает отчуждение. Сначала существует конфликт, отчаянная попытка отделить «нас» от «них»; затем черты, остро подмечаемые у «них», начинают использоваться как доказательство и источник различий, которые не допускают никакого примирения. Поскольку люди — многогранные существа, имеющие много свойств, нетрудно отыскать такие черты, если всерьез задаться данной целью.
Национализм захватывает дверь, вырывает дверные молотки и выводит из строя дверные звонки, заявляя, что лишь находящиеся внутри имеют право там быть и поселиться тут навсегда. Патриотизм, по крайней мере на первый взгляд, более терпим, гостеприимен и приветлив — он перекладывает ответственность на тех, кто просит о разрешении на вход. И все же окончательный результат чаще бывает удивительно схожим. Ни патриотическое, ни националистическое кредо не допускает возможности того, что люди могут ужиться, сохраняя свои особенности, лелея и культивируя их, или что их совместное существование, отнюдь не требующее схожести и не утверждающее ее как желаемую ценность, к которой нужно стремиться, действительно позволяет извлечь выгоду из различий в образе жизни, идеалах и знаниях, при этом усиливая и делая более ценным то, что делает их теми, кем они являются, — то есть их различия.