Внять истинному наказанию? Оно всё-таки есть?
– Отправлюсь в комнату, к сёстрам, – улыбаюсь я и хочу уйти, однако Ману цепляет меня за запястье и ловко подтаскивает к себе.
– Сядь. Пей. Смотри.
Поночка – крохотная девочка – приходит мгновение спустя в кабинет. Раскаяние заключено в её речах, взгляде и мыслях. Лицо – трепетное – сыскивает хозяйской милости, однако Хозяин желает показать, как поступают с провинившимися. Наблюдаю за ревущей девочкой и прилипшим к ней – вдруг – ремнём. Пью из горла откупоренной бутыли, отворачиваюсь. Ману и сама отворачивается: делает вид, будто пыль на стеллажах свежа и интересна. Поночка во второй раз изгибается и целуется с ковром; мужчина огибает её и, взяв за подбородок, поднимает на себя. Атакует:
– Я говорил тебе о наказании? Предупреждал? Ты вынуждаешь…думаешь, я сам того хочу? думаешь, мне нравится делать моим любимым девочкам больно? Но иначе вы не понимаете! Ваша женская натура требует грубой силы и грубых слов, а, видят Боги – и небесные, и земные, – я пытался избежать того. Зачем ты так поступила? Чего хотела? Тебе стыдно…? Конечно, стыдно…я вижу. Ты прощена, слышишь? Но знай – в следующий раз я не буду к тебе добр, я не пожалею тебя, ибо ты не жалеешь меня. Поняла?
Девочка мямлит в ответ бессвязное согласие и поднимается на локтях.
– Ты отпущена? – Мужчина давит на хрупкие плечи. – Я разрешал?
– Простите, Отец.
– Я прощаю. Но простишь ли ты себя сама?
И он в наваждение отпечатывает ремень в третий раз. Вновь по спине.
Содрогаюсь вместе с девочкой. Дрогнувшая в руках бутыль оставляет липкое пятно на ковре. Смотрю на Поночку, а затем на рыжий пустырь за окном и конвой, что поднимает в танце песок.
– Луна? – зовёт меня голос.
Проходит немало времени. Мамочка восседает в соседнем кресле, а Отец докуривает сигарету. Я принимаю стакан – осушаю: вязко.
– Зачем ты так? – спрашиваю я. – Никакой проступок не заслуживает насилия.
– Хочешь поспорить с Хозяином Монастыря? – шмыгает Ману. Громко. Громко, потому что осуждение равно наказуемо.
– Хочешь спросить, зачем я так с тобой? – парирует мужчина. – Почему жалею тебя, а других воспитываю как следует? Это ты хотела спросить, Луна? Или почему девочка не заслужила аналогичного к тебе отношения…?
Следовало молчать…
Я видела, что Отцу не нравилось наказывать – то его будоражило и угнетало, однако заданную однажды планку потребно держать и шагнуть обратно не получится. Вступаться за иных послушниц я не имею право, иначе кто-то из нас (я у девочек или девочки у меня) что-то переймёт.
– Прости, – киваю я. – Урок усвоен, можешь не повторять.
– Слуги топят бани, – говорит Хозяин Монастыря. – Найти себе подружку для купаний, а вечером приходи в примерочную. Швейки почти закончили твой наряд для скорого торжества.
Мужчина
– Жизнь состоит из возможностей. И не только реализованных, Мамочка. Упущенные равно считаются, – говорю я.
– Что ты чувствуешь в компании этой девочки? – наперерез спрашивает Ману.
– Словно последних двух десятков лет не было.
– Она заглушает твой опыт или оттеняет его?
– Она встаёт рядом. Она является его продолжением, эти мысли не дают покоя. А знаешь, – и я покидаю кресло, – забудь. Мне показалось. Просто хорошенькое личико немного свело с ума, с кем не бывает. Чем старше, тем слаще оседаемый на устах мёд. Не беспокойся.
Склоняюсь к женщине и накручиваю одну из её прядей.
– Мы давно не уделяли время друг другу.
– Обойдёшься, Отец, – улыбается Ману. – Не забывай: на мне заботы послушниц, а чем ближе Шоу, тем больше волнений в их головах. Девочки переживают, переживаю и я.
Соглашаюсь и припаиваюсь губами к виску.
– Я конкуренции не потерплю, малыш, – бросает женщина и уворачивается от поцелуя.
– О чём ты, Ману? Моя Мамочка вне конкуренции. Ни одна послушница, ни одна богиня – никто из них никогда не встанет ровней тебе, не будет так желаем и прекрасен.
Холодный взгляд не тает под жаром речей.
– Сейчас ты думаешь о птичке, я вижу.
– Хватит тебе… – прошу я и касаюсь нарумяненных щёк.
Ману отстраняется и говорит:
– Ластишься, папочка, чтобы справить нужду, а сам в своих мыслях держишь талию фарфоровой куклы с белой кожей. Лучше скажи, кто её купит?