– Нет!
Вместе с тем Ману повторяет: «Бо! Говорить умеешь?»
Одна неловкая беседа за другой…
Я разочарованно (от самой себя, не иначе!) качаю головой, а Ману, прищурившись, выдает:
– Издеваешься что ли?.. Ладно, забыли. Проходи. Садись! – и она усаживает меня на малиновый диван. – Бо, птичка! Ты не против этого прозвища? Такая ты тоненькая, приятная. А как тебе папочка? Понравился?
– Сказал, что высечет.
– Ох!
Женщина вздыхает и складывает руки на груди.
– Мне он такого не говорит. Обидно! – и Ману заливается смехом. – Думаю, заслуженно, птичка! И, думаю, острых на язык он предпочитает в постели, а не в разговоре. А?
Если я должна ответить и на это, предпочту вновь сойти за немую или глупую.
– Меня зовут Луна, – бросаю наотмашь и быстро улыбаюсь.
Ману хватает меня под руки и, стаскивая с дивана, рвётся показать будущий Дом. Кабинет оказывается по одной части Монастыря, спальная и рабочие – по другой. Мы проходим несколько длинных коридоров и оказываемся у жилых комнат. Ману показывает, где и как спят другие девочки – цепкие и любопытные взгляды провожают нас вдоль сиреневых стен. В каждой спальне по несколько кроватей, к каждой кровати прилагается тумба, а у каждой тумбы по светильнику. Следом женщина показывает Бани – от помещений веет жаром и наготой. Ещё дальше – комнаты, в которых девочки готовятся к приему важных гостей. Едва успеваю разглядеть одну из них: брюнетка подбирает сальные волосы в хвост и, накренившись к зеркалу, обводит угольным карандашом глаза. Последним – столовая. Мы спускаемся по узкой винтовой лестнице и замираем в переполненным столами и скамьями зале. Соседствующая дверь уводит на кухню, а мамочка предупреждает, что до встречи с первым покупателем в мои обязанности входит следующее:
– Ты должна помогать с готовкой и уборкой. Работа грязная, но сытная. И недолгая. До момента, пока не приступишь к делам монастырской кошки после стерилизации или не отправишься в качестве лота чьей-нибудь женой.
– Повтори? – дрогнувшим голосом уточняю я.
– Какой из пунктов папочка не объяснил? – Ману прищуривается. – Монастырские девы лишены способности зачать ребёнка, что очень удобно в первую очередь для самих монастырских дев. Операция после первого покупателя, не медлим. Время на восстановление в пару дней и за работу. Однако до стерилизации Отец может надумать устроить торги и выставить тебя на продажу. Перспектива: станешь женой кого-либо из пантеона. В этот момент кошка лишается статуса монастырской девы, договор владения переоформляется, хозяин меняется. Ну, чего молчишь? Чего смолкла и вытаращилась?
– Не понимаю.
– Бо! Соображай быстрей, птичка, всё ты поняла, но ещё не осознала. В договоре Папочкой прописано и тобой подписано.
– Он сказал: если хочу понять содержание договора, мне следует выучиться чтению.
– А ты хотела понять содержание договора?
Ману вскидывает плечами и закатывает глаза.
– Боги небесного пантеона, птичка! Тебя на личном транспорте доставляют подобно госпоже в обитель сладострастия, богатств и красоты, а ты фыркаешь и спрашиваешь условия пребывания. Они в любом случае лучше, чем в той дыре, откуда тебя привезли. Бо, птичка! Ну ты даёшь. Не зли папочку понапрасну, он не терпит говорливых.
Опускаю глаза.
– Мне показалось обратное.
– Ещё раз.
Ману хочет двигаться дальше, но резко замирает и упирается руками в боки стянутого корсета.
– Повтори, Луночка, немедленно.
Я выговариваю:
– Он не терпит говорливых, которых можно заставить смолчать, неподдающиеся же этому трюку привлекательны. Ему понравилось. Я ему понравилась.
– Птичка.
Женщина облизывает губы и громко цокает.
– Птичка, не думай, что ты другого полёта, ладно? Ты ровня иным монастырским девам, хотя бы по своему происхождению. Не забывай, что есть пантеон небесных богов (зримых) и земных (выдуманных), а иные – просто склоняющие в их честь головы.
– Кто ты? – спрашиваю я.
– Мамочка.
– Ты относишься к пантеону? Ты богиня? Или…
Ману быстро выплёвывает признание:
– Нет, птичка, я не богиня. Я рождена людьми и средь людей обитаю, я служу небесному пантеону и служу исправно, что советую делать тебе.
Женщина берёт меня под руку и ведёт по коридору. Я бросаю:
– Не слышала, чтобы из Монастыря продавали послушниц.
– Случается редко, – говорит Ману. – Необходимо согласие трёх сторон: покупающего (богам нравится коллекционировать), продающего (а вот Папочка жаден на своих девочек) и самой послушницы (здесь её голос учитывают). И, разумеется, послушница должна быть до стерилизации; жёны, не способные дать потомство, богам не нужны, поэтому продавать их либо сразу, либо никогда. А вообще не бери в голову.