Она было нахмурилась, но тут же сверкнула ослепительной белозубой улыбкой:
— Ты беспокоился, Шелл? Из-за меня?
Она подвела меня к стулу, а сама уселась на постели, подобрав под себя ноги.
— Еще как, черт побери, беспокоился. Громилы Мэйса могли найти тебя. — Я поколебался и добавил: — Или ты могла сбежать.
Ее обольстительные губы опять сложились в улыбку.
— Я принимала ванну. Видишь ли, это не самый шикарный отель в Лос-Анджелесе. И ванная комната здесь далеко — в другом конце коридора. Я только что вернулась оттуда. — Ее улыбка стала еще шире.
И лишь тогда я обратил внимание, что она полуодета. Она была в узеньком голубом пеньюаре из тонкой ткани, который слишком плотно обтягивал тело. Конечно, он хорошо на ней смотрелся, хотя был явно маловат. И все же он так облегал ее полные пышные формы, что лучше некуда.
— Откуда пеньюарчик? Ты выходила из отеля?
— Нет, я попросила коридорного, который приносит мне еду, сбегать в магазин. Он запутался в размерах, потому пеньюар и тесноват.
Она поджала губы, пристально разглядывая меня с минуту, потом спросила:
— Что тебя привело сюда? Интересуешься, восстановила ли я силы?
— Уф… Я наводил справки по делу Брэйна. В итоге у меня возникла куча обрывочных, пока еще бессвязных мыслей. Я надеюсь, ты мне поможешь разобраться хотя бы с некоторыми из них.
— Если смогу. Ты же знаешь, как я жажду, чтобы все это оказалось позади.
— Разумеется, Холли. Ты мне рассказывала, что, когда во вторник ты сбежала с вечеринки, Мэйс узнал тебя и окликнул. Я в курсе, что ты завернулась в плащ Брэйна, но бросила там маску, так что убегала с открытым лицом. Как Мэйс узнал тебя? Ты не говорила мне, что была знакома с ним раньше.
— Да, я знакома с ним.
— Неподходящая компания.
— Дело не в этом. Мы никогда не были друзьями. Я случайно встретилась с ним в мастерской у Брэйна.
— У Брэйна?
Я надеялся, что Холли не солгала. Мне не хотелось бы, чтобы она оказалась замешанной в этой передряге. Уж очень она была красива, и я еще не забыл о прикосновении ее губ к моим. Но в то же время было немало странных моментов, которые беспокоили меня. И я помнил утверждения Мэйса, будто она убийца и шантажистка. Не то чтобы я очень прислушивался ко всему, что болтал Мэйс, но все же.
Во время нашего разговора Холли сидела на постели, придерживая рукой тонкий пеньюар, однако я уже упоминал, что он был слишком тесен для этой пышнотелой женщины. И мне было нелегко сосредоточиться на беседе.
— Так что там было в мастерской Брэйна? Как все случилось?
Холли приподнялась на постели, полы пеньюара разошлись, и она попыталась ухватить их; ей это не удалось, но она снова стала ловить их и наконец запахнулась. Я чуть не послал к черту все мои идиотские вопросы.
Но тут она старательно натянула пеньюар на колени и заговорила:
— Я же тебе рассказывала, забыл, что ли? Брэйн заставил меня позировать обнаженной.
Я кивнул, чувствуя, как стекленеют мои глаза.
— Ну, однажды пришел Мэйс. Просто ввалился, и все. Ты же его знаешь.
— Ага. Он не стал бы стучать, а снес бы дверь.
— Короче, он вломился. Я схватила пальто и накинула на себя. Брэйн нас познакомил.
— Брэйн знал Мэйса?
— Не близко, я думаю. Через Вандру.
— Вандру Прайс?
В мастерской Брэйна, похоже, собирался весь актерский клан. Я спросил:
— А Вандра тут с какого боку?
— Она позировала Брэйну. Он был подонком, Шелл, но и отличным художником. Одним из лучших в Калифорнии, я полагаю.
— Ясно. Вандра тоже была обнаженной натурой?
Она покачала головой:
— Нет. Свое изображение она собиралась подарить своему любимому Мэйсу. Знаешь, они ведь очень близки. Это был ее портрет. Мэйс пришел тогда в мастерскую за Вандрой.
Я вздохнул, откинулся на спинку стула и положил ногу на ногу.
— Вот как? Значит, она позировала для портрета примерно в то же время, что и ты?
— Верно.
Я опять вздохнул, ругнувшись про себя. Как я не догадался? Видно, меня слишком часто били по голове в последние два дня. Я спросил свой мозг: «Куда ты, к черту, подевался?» А вслух сказал:
— Холли, сделай мне одолжение: сними пеньюарчик.
Она даже задохнулась, но, похоже, не рассердилась:
— Что? Снять пеньюар?
Она уже лежала, вытянувшись на боку, облокотившись на правую руку и придерживая левой пеньюар. Выглядела она потрясающе.
— Уф. Снимай, но лежи как лежишь.
Она улыбнулась:
— Что это, Шелл? Изнасилование?
— Бизнес.
Она издала гортанный смешок:
— Вот так бизнес! Я думала, ты частный сыщик. — Она слегка нахмурилась. — Мой Бог, когда на съемках вокруг болтается сто человек, обнажаешься — и ничего. Но здесь, только при тебе… — Она не закончила фразу и стянула пеньюар с плеч.
Я едва не прокусил себе щеку. Она выпростала белые руки из рукавов и скинула пеньюар.
— Как я тебе нравлюсь, Шелл? — еле слышно спросила она.
Она была в том же положении, что и на картине: обнаженная, опирающаяся на локоть. Я видел белые полоски там, где она припудрила кожу, и мне даже почудился запах пудры. Ответил я ей каким-то слабым писком. Потом кивнул и снова пропищал:
— О'кей, д-достаточно.
Она потянулась за пеньюаром, но не надела его, а просто накинула.
— Именно так ты и позировала Брэйну? В этой самой позе?
Она слегка сдвинула брови:
— Гм, да. А что?
— Сейчас вернусь. — Я побежал к двери.
— Что? — взвизгнула она. — Ты уходишь?
— Только на минутку, Холли. Подожди. Через минуту вернусь.
Я скатился вниз по ступенькам, помчался к машине и схватил газету, купленную в Голливуде. Кое-что начало проясняться, и некоторые непонятные мне ранее вещи уже не ставили в тупик. Пока еще многое сбивало с толку, но каждая мелочь могла продвинуть расследование.
Вернувшись в номер, я сложил газету так, чтобы не было видно головы на фотографии, и показал ее Холли.
— Она? — спросил я. — Ты позировала для этой картины?
При виде газеты у нее отвалилась челюсть. Она забыла о пеньюаре, которым была накрыта, и он сполз на пол, когда она вскочила и выхватила газету из моей руки.
Это зрелище надо было видеть.
Наконец она выдохнула:
— Конечно это я! Господи, что за… — Ее взгляд упал на лицо Вандры Прайс, соединенное с ее собственным сладострастным телом, и она фыркнула: — А это что такое?
— Придумка Брэйна. Поэтому он и заставил тебя позировать ему обнаженной. По всей видимости, Вандра заказала ему портрет, и ему пришла в голову блестящая идея, достойная такого подонка, как он. Он решил приставить голову Вандры к чьему-нибудь голому телу и подцепить ее таким образом на крючок. Вот тут-то ты и пригодилась. Он уже шантажировал тебя, и ты не могла ему отказать. А его устроила бы не профессиональная натурщица, а женщина, которая держала бы язык за зубами. Вот как все выглядит, и ты просто должна была молчать о… — Я умолк и взмолился:
— Ради Бога, оденься!
Она вспыхнула, повернулась ко мне спиной и поспешно натянула пеньюар. Опустившись на краешек кровати и покачав головой, она воскликнула:
— Будь я проклята!
— Вот-вот. Похоже, у Брэйна не было никакого компромата на Вандру, и он придумал, как его получить. Она была подходящей жертвой: делала стремительную карьеру и начала зарабатывать приличные деньги. И Брэйн провернул дельце. Вандра не стала бы позировать ему обнаженной, и он пошел на фальшивку. Вот и результат. — Я показал на газету. — Это фотография картины из мастерской Брэйна. Во всяком случае, я думаю, что она все еще там. Держу пари, что Вандра или уже платила, чтобы заполучить картину, или вскоре начала бы платить.
Я замолчал, прокручивая эту мысль в голове. Холли взглянула на меня и заговорила: