Мисс Джули Пендл была своего рода городской достопримечательностью. Более тридцати лет она содержала считавшееся первоклассным ателье по пошиву женского платья. Жены незнатных джентри, процветающих фермеров и торговцев составляли ее клиентуру; на нее работали две-три ученицы, и она, казалось, была обречена на респектабельную, но малозаметную жизнь. Однако случилось так, что герцогиня Белфрейдж, одна из царствующих красавиц тех дней, по слухам отвоевавшая у леди Джерси привязанность принца-регента,[1] остановилась в Калфорде. Покуда она была там, ее старый поклонник прислал ей из Индии отрез расшитого шелка, какого еще не видали в Англии. Избалованной леди пришла в голову фантазия заказать из него платье, дабы явиться в нем на бал следующим вечером, и в суматохе, которую посеяла эта идея среди ее домочадцев, имя мисс Пендл взошло подобно тусклой звезде над бурным морем. Мисс Пендл и четверо ее мастериц прибыли в Калфорд в почтовой карете и только через восемнадцать часов смогли отложить иглы, чтобы выпить чаю. Платье было закончено вовремя и стало сенсацией сезона. Довольная герцогиня, желая выглядеть оригинальной, поведала своим поклонникам, что платье было изготовлено никому не известной мисс Пендл из Бери-Сент-Эдмундс. Мисс Пендл, проснувшись, обнаружила, что стала знаменитой и – что еще важнее – пользующейся большим спросом. После этого скромная портниха, проплакавшая от волнения всю дорогу от Бери до Калфорда, чьи руки так дрожали во время примерки, что едва могли держать булавки, внезапно оказалась способной к ловкой и весьма циничной стратегии. Первой же знатной леди, явившейся в ее жалкое заведение заказать платье, «как можно более похожее на платье герцогини Белфрейдж», мисс Пендл ответила отказом, объяснив, что такое платье не пойдет ее милости, которая должна понимать, что платье герцогини имело успех главным образом благодаря ее великолепной фигуре. Ее милость, будучи низенькой и толстой, в ярости удалилась, но не смогла удержаться, чтобы не рассказать двум-трем близким друзьям о нанесенном ей оскорблении. С тех пор услуг мисс Пендл стали добиваться еще энергичнее. Она отвергла еще три заказа и приняла один, причем леди, удостоенная такой чести, хвасталась этим повсюду. Ситуация становилась нелепой. Леди из шести графств прибыли в захолустный городишко с отрезами великолепной материи в багаже, дабы убедиться, насколько справедливы их претензии на красоту, имея пробный камень в лице мисс Пендл. Портниха оставалась невозмутимой и, наконец, достигла сияющей вершины, когда на балу в Девоншир-Хаус семь самых блистательных красавиц появились в платьях, задуманных и сшитых в маленькой комнатушке в городке, удаленном на семьдесят миль.
Мода на туалеты от мисс Пендл держалась около восемнадцати месяцев и потом зачахла, как бывает со всеми модами. Знатные леди нашли других портних. Но у мисс Пендл остались деньги в банке Торли и репутация, которой в застойной атмосфере маленького городка ей должно было хватить на всю жизнь и более того. К тому же она даже в зените славы никогда не отказывала старым клиенткам и набирала учениц среди девушек Суффолка, надеявшихся зарабатывать себе на жизнь швейным ремеслом. Учиться у мисс Пендл было невероятно престижно. В былые времена она брала девушек бесплатно и даже платила им в период обучения несколько шиллингов в неделю; теперь же она требовала двадцать фунтов за полугодовую стажировку и тридцать за годовую.
«Разумеется, – с удивлением подумал Хамфри, – старик не стал бы выкладывать двадцать фунтов ради девушки, которую он никогда не видел».
– Чудесная новость, сэр! Но как вам это удалось?
– Я просто поговорил с ней, – ответил выглядевший польщенным старик.
– Мы с Джули старинные друзья. Давно, еще девочкой, она сломала иголку в пальце. Это была одна из моих первых операций. Мы оба вспотели, пока я извлек обломок. Так вот, мисс Пендл возьмет твою подружку и позаботится о ней. Но с одним условием: она не желает иметь никаких связей с заведением миссис Роуэн. И согласись, ее можно понять.
– Очевидно. Мисс Пендл назначила время?
– Когда ты пожелаешь – сегодня вечером, завтра. Лучше сходи вечером в кафе и поговори с девушкой. На твоем месте я бы не особенно об этом распространялся. Мадам такая идея вряд ли придется по вкусу. Но девочке можешь сказать: как только она соберется, я пошлю Дейви за ее пожитками.
– Вы ведь не думаете, сэр, что миссис Роуэн попыталась бы задержать Летти против воли?
– Наверняка попыталась бы, если твои подозрения недалеки от истины, – рассудительно заметил старик.
– А может, ив любом случае. И вне всякого сомнения, она не отнесется любезно к твоему вмешательству – или моему, если узнает о нем. Слава богу, я не пью ее кофе!
– Не знаю, как и благодарить вас, сэр! Вы нашли как раз то, что нужно. По-моему, Летти зарабатывала шитьем в Лондоне.
– К тому же у Джули она будет в полной безопасности.
И это была истинная правда, ибо юные леди мисс Пендл могли прямиком отправляться в монастырь, не ощущая при этом никакой утраты свободы.
– Я сообщу ей вечером.
– Хамфри ощутил, как с души его свалился груз ответственности и дурных предчувствий, нестерпимо давивший всю неделю.
– Вы сделали меня счастливым, сэр. Я так вам признателен!
– Надеюсь, эти чувства сохранятся в течение года, Хамфри. Помни, что я поставил тебе условие.
Про себя доктор Коппард думал, что для старика, не слишком искушенного в уловках, он проделал все весьма недурно. Девчонка будет куда менее доступна в доме Джули, нежели в кафе. За двенадцать месяцев Хамфри удастся нанести самое большее два или три визита в чопорную гостиную, где ученицам Джули позволено принимать гостей. Мисс Пендл не допускала никаких встреч на стороне. При этом вся ответственность падала на ее плечи – в этом и заключалась основная выгода придуманного плана. Доктору Коппарду не придется вмешиваться. И его не за что будет винить, коль скоро он проявил понимание и отзывчивость в критический момент. А год – достаточно долгий срок. Добрая половина интереса Хамфри к девушке была следствием свойственных юношескому возрасту рыцарских чувств. Как только причина для подобных побуждений исчезнет, а предмет их окажется вне пределов легкой досягаемости, этот нежелательный интерес умрет естественной смертью. Через год Хамфри забудет о девушке. Да, старика перехитрить нелегко!
Глава 8
– Но что заставило вас так поступить? Почему вы думаете что я не буду счастлива здесь? – спросила Летти, когда после бесконечных колебаний и извинений Хамфри добрался до конца своего монолога, начавшегося следующим образом: «Летти, позвольте ненадолго вас задержать. Мне нужно кое-что вам сказать».
– Поймите, я вовсе не хочу сказать, что вы здесь несчастливы. Просто ателье мисс Пендл было бы для вас более подходящим местом. Вы же владеете иглой, а вакансия у мисс Пендл – редкая удача, ведь обычно ее осаждают юные леди… Как бы то ни было, я счел необходимым упомянуть об этом.
– Понимаю. Это очень любезно.
– Длинные ресницы Летти сомкнулись и разомкнулись вновь, а признательность в глазах девушки сменилась типичным для нее отстраненно-печальным выражением. – Вы не можете себе представить, как я ненавижу шитье. Последние два года я занималась им столько, что мне хватит этого до конца дней. На первый взгляд это легкая работа, но в действительности все совсем не так. Я шила до тех пор, пока почти не ослепла и не стала ощущать боль в каждой косточке. Болели даже пальцы на ногах. Вы очень добры, и спасибо, что позаботились обо мне, но я ни за что на свете не вернусь к шитью. Здесь гораздо приятнее.
– Дело не в том… – Хамфри запнулся на мгновение и вслед за девушкой окинул взглядом переполненный оживленными посетителями зал.
– Вчера вечером вы были не особенно счастливы, верно?
На лицо Летти легла легкая тень.
– Ну я же вам говорила. Мне не нравится шум. Но ведь это дом моей тети, не могу же я требовать тишины, не так ли? Вообще-то я не должна оставаться, когда гости начинают слишком уж вольно себя вести, развеселяясь. Прошлой ночью… ну, я ведь вас пригласила – вы были моим гостем, – поэтому я осталась. Обычно же ложусь спать гораздо раньше. И вообще, глупо бросать все это и возвращаться к ненавистному шитью только потому, что друзья Кэти и Сузан подняли шум.
1
Английский король Георг IV (1762–1830), царствовавший с 1820 г. В 1811–1820 гг. исполнял обязанности принца-регента при своем душевнобольном отце короле Георге III.