— Что за бред?
— Они хотят с вами говорить.
— Кто — они?
— Мы…
Я вздрогнул. Да и все присутствующие, включая шкафоподобного, содрогнулись. Низкий голос прозвучал, казалось, сразу со всех сторон. За окном сверкнула молния, и на стене перед нами все отчетливее и отчетливее начал проступать светящийся барельеф. Словно людей выдавливало из глубины здания — прямо из кирпичного крошева и цементного раствора. И все-таки это были люди. Однорукий мужчина в кресле, еще один, застывший справа от него. В пальцах однорукого многокнопочный джойстик — но не игровой, — больше похожий на руль высоты у пилотов, с какими-то чудными обтекателями. Мужчины смотрели на нас, оставаясь совершенно неподвижными. После каждого всплеска молнии картинка становились более материальной, но в паузах словно тонула в стене, подергивалась вязким туманом.
— Генрих Маркович, если не ошибаюсь? — губы однорукого явственно шевелились, хотя мимика откровенно не совпадала с речью.
— Кто вы? — шкафоподобный, оказавшийся Генрихом Марковичем, чуть приподнял лучемет.
— Мы ваше будущее, Генрих Маркович. Не самое счастливое, к сожалению. Более того, скажу прямо: из-за таких, как вы, все и случилось. Точнее сказать, случится — и даже раньше, чем вы думаете.
— Что вы имеете в виду?.. Война?
— Хуже. А что именно, я скажу вам лично. Без детей. Пожалуйста, возьмите трубку.
Заторможенным движением управленец взял трубку — стиснул, точно держал за горло змею. Я даже всерьез перепугался, что хрупкий эбонит треснет в его пальцах. Голографическая картинка с мужчинами и джойстиком поблекла, барельеф превратился в обычную плоскую стену. В трубке же снова шуршало, — далекий, ставший нам всем родным голос на этот раз обращался к работнику Управления. И Генрих Маркович слушал. Внимательно, не перебивая.
Военные покидали Ковчег. Не планово и совсем даже не красиво. Чем-то это напоминало недавнее бегство зубарей. Только мохнатых гигантов подстегивали передвижные генераторы ультразвука, — что же подстегнуло вояк, угадать было трудно.
Да, он, конечно, все выслушал — попробовал бы не выслушать! И все видели, как кровь отлила от лица Генриха Марковича. Никогда не думал, что так неприятно созерцать стремительно бледнеющего человека, а управленец и впрямь побледнел, как мел. Видно, сказали ему что-то проникновенное — от души. Даже повесить трубку он уже не сумел — попросту выронил ее из ослабевших пальцев. Слепо сунувшись в дверной проем, чуть не наступил мне на ногу.
— Срочный сбор! — отрывисто приказал он человеку с нашивками на рукаве.
— Общее построение?
— Никаких построений! Мы уходим. Немедленно.
— Но согласно первоначальному плану…
Шкафоподобный Генрих рванулся к подчиненному, тряхнул его за грудки.
— Вы слышали, что я сказал? Мы уходим. Как можно скорее!
— А что делать с этими?
— Плевать. Пусть остаются…
Все-таки дисциплинированности этих людей можно было позавидовать. Главное было подать команду, а уж исполняли ее с надлежащим прилежанием. Впрочем, возможно, страх начальника передался и рядовому составу. Коридоры Ковчега наполнил грохот кованых каблуков, — здание покидали чуть ли не бегом. Скатывались по лестницам, выскакивали во двор, а там, не обращая внимания на дождь, стремительно грузились в гудящие транспортеры. Прилипнув к окнам, мы наблюдали, как сворачивает манатки вся эта вооруженная до зубов братия. Ветвистые молнии продолжали дробить небо, силясь расплавить и расколоть, однако небосвод держался и поливал-поливал из миллионов брандспойтов бедную землю. Покачиваясь, транспортеры мокрыми черепахами уползали с территории Ковчега. Что-то орал им вслед, высунувшись в форточку Дуст, Кайман бегал тут же, размахивая обломком стула. Возглавляя ватагу малышни, радостно блажил Мятыш.
Оказывается, без нас им действительно перепало по полной. То есть сначала тревогу забили гости. Вместе с преподами взялись разыскивать троих исчезнувших, а вскоре выяснилось, что и нас в ДВЗ тоже нетути. Тут-то и поняли, наконец, каким образом мы смылись. Управленец связался со своими, и вскоре на территорию ДВЗ ворвалось несколько боевых транспортеров, из которых горохом посыпали солдатики.
— Без вас мы их, конечно, проморгали. Надо было сразу все двери забаррикадировать, но кто же знал-то? — рассказывающий Хома захлебывался от волнения. — А как сообразили, так и взялись сооружать баррикаду. Все крыло отгородили, чуть ли не все стеллажи перевернули, в комнатах на щеколды закрылись. Только фиг там… Конечно, их же вон какая орава приперлась. И баррикады наши разбросали, и в спальнях шмон устроили. Пацанов на допрос начали дергать. Причем, заметьте, — с малышни начали! До нас-то очередь так и не дошла…