Тело включилось само. Прав был Скелетон, говоря о внутреннем «дизеле». Меня рывком перевернуло, падение резко замедлилось. Теперь я мог, по крайней мере, видеть, мимо чего пролетаю. Зеркальные стекла, в которых я видел самого себя, рамы, приоткрытые фрамуги, вентиляторы…
Возможно, решение пришло не самое гениальное, но я подчинился ему не раздумывая. Змейкой извернувшись в воздухе, метнулся вдоль высотной стены. Долго искать открытое окно не пришлось, и на скорости юркнув в него, я врезался плечом в какой-то стеллаж. Загрохотали падающие вещи, сверху, прямо на темечко, рухнуло что-то тяжелое, и я потерял от боли сознание.
Сколько я там провалялся, сказать было трудно. Может, час, а может, и больше. Очнулся я на кушетке и, едва повернув голову, увидел людей. Вероятно, это было чем-то вроде офиса, служащих здесь сидело не менее дюжины. То есть это до моих шариков они тут сидели, а теперь лежали кто где — возле своих рабочих мест, возле окна, на пороге кабинета. Две женщины потеряли сознание прямо за столом. Уронили головы на сложенные руки и едва заметно вздрагивали. То ли приходили в себя, то ли таким образом сказывалось воздействие позитронного оружия.
Бомбы!
Я сел на кушетке. Значит, они все-таки рванули. Вскоре после моего неудачного приземления. Однако я лежал на кушетке, значит, меня подняли и перенесли сюда. Спасибо и на этом! Правда, потом… Потом, судя по всему, добрые самаритяне превратились в лояльных граждан и вызвали охрану. Настучали, короче. И те трое, что вповал лежали на пороге, — в серебристой униформе, с лучеметами на поясах — как раз и были церберами, примчавшимися по мою душу. Осторожно поднявшись, я бегло изучил свои повреждения. Нос уже не кровоточил, зато левая ключица жутко опухла. Видимо, этим местом и приложился к стеллажику. Еще и на затылке нехорошее вздутие, — пальцами я нащупал там подсохшую ссадину. А еще… Еще было больно дышать, — это, видать, сказывалось оружие того дурного кибера на крыше…
Ступая на цыпочках, я переступил через свернувшегося эмбрионом охранника и высунулся в коридор.
Да-а… Ребятки и впрямь переполошились не на шутку. Возле стены лежало еще несколько тел, а чуть дальше, распахнув манипуляторы-клешни, застыл робот-охотник. Видать, не добрел, страдалец. Сгорел на полпути.
Присев на корточки, я коснулся шеи охранника, кое-как нашел пульс. Да нет, все они тут были живые. Просто… Я поскреб затылок. Я не мог толком объяснить, что же все-таки произошло. И простым оно, конечно же, не было. Что там у нас делает позитронное оружие? Если верить словам Скелетона, — выжигает всю электронику. Там ведь много и не нужно. Потому и дымят сейчас киберы и компы по всей округе. Что касается людей, тут все сложнее. Если у кого биоимплантанты, это нормально, а если чипы или наноколонии в подкорке, то ребяткам можно только посочувствовать. Без программ, без дополнительной памяти и привычной помощи собственного процессора люди, конечно, испытают не самое радостное пробуждение. Скелетон так и говорил: начнется тотальная кома. У кого-то эта фигня пройдет быстро, у кого-то может и затянуться. Это ведь надо заново привыкать! Соображать собственным мозгом, напрягать извилины и все такое. А связь, а развлекуха… Пожалуй, весь дурдом, который начнется после позитронных вспышек, так сразу и не просчитать. Чем больше ты робот, тем тяжелее тебе придется; андроидов же в современном мире скопилась уже целая армия…
Забрав у охранника оружие, я сунул его за пояс. Чуть помедлив, снова выдернул и внимательно осмотрел. С виду казалось, нормальная пукалка, но что-то подсказывало мне, что и здесь не обойдется без сюрпризов. Я навел лучемет в раскрытое окно и нажал спуск. Ничего не произошло. Совсем ничего. Подергав крючок, я последовательно проверил все лучеметы стреноженных охранников. Ни один из них не работал.
Грустно. Я швырнул бесполезные пистолетики на кушетку. Значит, теперь я беззащитен. Хотя… Они ведь тоже лишены клыков и кулаков. Во всяком случае, те силы, что оказались в радиусе поражения. А он у нас охватывает, скажем прямо, совсем даже не маленькую площадь. Ну а за ее пределами придется действовать по обстоятельствам.
Я поправил локоток женщины, дремавшей за столом. Волосы у нее были пышные и длинные. Лица я не видел, но подумалось, что оно непременно красивое. Непонятно отчего, но я уверил себя в том, что именно она обработала мои раны. И кровь под носом подтерла. Ну а в охрану стукнул кто-нибудь из мужиков. Впрочем, могли и не стучать. Здание-то служебное, и датчиков здесь, наверное, по всем комантушкам натыканы тысячи. Да и датчиков, по идее, не нужно, айпированные люди сами не хуже любых датчиков. Ложишься спать — пошла закачиваться программа обновления, а с ней и сны какие-нибудь покруче; на утро выходишь на работу — начинает работать обратная связь. Иными словами, все, что ты видишь-говоришь, потоком стекается в центр, подвергается дешифровке и анализу в центре. То бишь — постоянная дуплексная связь, и ничего тут не попишешь. Немудрено, что им всем тут поплохело! Сколько лет уж сидели на этой игле! И рычать потом будут, и по полу кататься. Ох и нажили мы себе головную боль…