На глазах все того же ошеломленного пешехода, я поднялся на высоту второго этажа. Вот так и поплывем, пожалуй. С оглядкой, но и не мешкая…
Только выбравшись на окраину города, я позволил себе набрать комфортную высоту и, взяв курс на далекую щеточку леса, полетел на предельной скорости.
Как выяснилось, есть свои плюсы и в малой высоте. Я все видел, я мог наслаждаться близостью земли и растительности. С ветрами я встречался и наверху, однако здесь воздушные течения ощущались особенно остро. Даже не глядя на землю, я мог бы угадывать малейшие неровности рельефа. Менялась плотность, терялась вязкость удерживающего пространства. Возможно, я был единым доменом, сориентированным на движение вперед, однако чувствительности при этом не потерял. Наоборот, каждой клеточкой чувствовал, что происходит вокруг. Но главное, я не пролетал мимо красот, которые мог просто не рассмотреть с высоты. В животе ухало и вздрагивало, когда я снижался над полянами или попадал в воздушные ямы. И поражала смена температур: знойные пространства сменялись умеренным теплом, над овражками и в логах лицо и тело омывали прохладные потоки. Меня то и дело сносило боковым или встречным ветерком, и не всегда выходило уклониться от размашистой сосновой лапы или растянутой меж кустов паутины.
В итоге, перепачканный и взмокший, я приземлился на травянистом речном бережку. Быстро разулся, с кряхтеньем стащил одежду. Там, где тело украшали ссадины, ткань накрепко прилипла к коже. Пришлось отмачивать речной водой и стискивать зубы. Зато с каким удовольствием я спустился по песчаному дну в реку! Набрав полную грудь воздуха, нырнул и сам не заметил, как полетный «дизелек» снова завелся. Видно, очень уж схожие были состояния. Миг, и я превратился в катер, на глиссирующей скорости разрезающий речную гладь. Превратившись в резвящегося малыша, я гонял взад и вперед, жалея только о том, что нет у меня напарников. Сказкой просто нельзя не делиться, иначе половина очарования уходит в трубу. Вот и я, нарезвившись, как-то быстро устал. Выбравшись на берег, упал на горячую траву, зажмурившись, развернулся к солнцу лицом. Жутко хотелось есть, и я запоздало посетовал, что не догадался прихватить в городе еду про запас. В самом деле, трудно, что ли? Нашел бы какое-нибудь кафе или что у них там, — ну и набил бы полные карманы. Или того же крекера не поленился бы прихватить кулек. Сейчас печенюжки пришлись бы ой как впору!
И снова тело отреагировало раньше. Резко привстав, я обернулся в сторону, откуда исходил отчетливый сигнал тревоги. Деревья не давали рассмотреть большую часть неба, и все-таки я его увидел. Он пролетел всего в ста с небольшим метрах над землей, неуверенно покачиваясь из стороны в сторону, — огромный диск, из тех, на которых летают военные. Шлейф дыма тянулся за ним, и это казалось невероятным. Я вскочил на ноги, пытаясь лучше рассмотреть, но диск уже одолел пространство над речной полосой и вновь скрылся за верхушками сосен.
Значит, кто-то подбил его. И не просто подбил, а уничтожил и другие диски, поскольку в одиночку эти парни никогда не летали. Еще больше не понравилось мне, что диск летел оттуда же, куда держал путь и я.
Путаясь в одежде, я натянул брюки с рубашкой, торопливо обулся…
Остаток пути я одолел на предельной скорости. Однако не замерз, видать, и дурные предчувствия способны согревать. Мысленно я пытался настроиться на ребят, однако ничего не получалось, и эта пустота пугала. У меня и полет стал получаться неровный, словно кашлял и захлебывался винтовой двигатель, меня бросало вниз, и я с трудом набирал прежнюю высоту.
Уже издалека я разглядел дым. Серый, затухающий, курящийся над гигантской воронкой. Меня крутануло в воздухе, и я почти упал на землю. Неловко перекувыркнувшись, больно зашиб колено. Поднявшись же, прямо перед собой разглядел наш каменный талисман. Каменную «лысину» тоже припорошило пеплом. Видать, огня тут хватало. То, что мы именовали Ковчегом, теперь был полностью уничтожено. Наверняка поработали термические ракеты, ничто иное не смогло бы оплавить кирпичную кладку.
На подкашивающихся ногах я заковылял к пожарищу. Дома не было. Совсем. Как не было оранжерей, спортивного зала, десятка потаенных мест, где мы делились секретами, болтали о пустяках, планировали дерзкие походы. Зато на противоположном краю воронки я разглядел два диска. Точнее, то, что от них осталось. С гулко бьющимся сердцем, я спустился на дно воронки. Она была глубокой — этажа в три, — видимо, бомб здесь не пожалели. Загребая ногами золу, я пересек воронку точно пустыню Гоби — такую же безжизненную и раскаленную. Пожалуй, не стоило этого делать. Уже выбираясь наверх, я обнаружил, что подошвы моих кроссовок наполовину оплавились. Зато и на поверженные диски я смотрел без тени сожаления. Они лежали рядышком, точно их сшибли одной очередью. Впрочем, так оно, верно, и было. Значит, ребята сумели дать отпор. Погибли не просто так…