Здесь можно было здорово запачкаться, но я все равно лег на живот, пылающим лбом ткнулся в собственные руки. Ни с того ни с сего пришла мысль, что и мой братишка, должно быть, где-то мучительно приходит в себя, пытается подняться, покачиваясь, бредет по улице. Может, не так уж и страшно, что ему сейчас за сорок. Не старик же, в конце концов, наверное, даже вспомнит, если увидит. Хотя это у меня прошло всего ничего, а Антошка успел прожить не самую большую, но жизнь. Сложно было надеяться, что он узнает запропавшего невесть когда братца. Про родителей я и вовсе боялся думать. Кроме того, для них-то нужную вакцину, скорее всего, подобрали. И память отдраили не хуже моей…
— Же-еньк!..
Глюки… А что же еще-то?.. Я плотнее прижал лицо к рукам. Страшно стало, что снова придет видение бегущего внизу братика. То самое, что преследовало во снах…
— Кустана-ай, ты оглох?
Это было уже что-то другое. Я рывком поднял голову, развернулся на месте, уже отчаянно боясь, что голоса мне только почудились.
— Да здесь же мы, здесь!..
Они стояли на противоположном краю воронки. Две маленькие фигурки — Викасик и Гольян…
С гулко бьющимся сердцем я вскочил на ноги, понесся к ним. То есть сначала побежал, а потом и полетел. Само уж как-то получилось. Махом промчавшись над пожарищем, оказался рядом с друзьями. Было бы здорово суметь подхватить их и поднять ввысь, однако силенок моих не хватило. Я и впрямь подхватил их, даже почти поднял над землей, но тут же и шлепнулся обратно. Сам перепачкался в золе и их перепачкал. И все равно это было суперздорово! Их появление и мое возрождение. Мое возвращение в жизнь…
— Ну ты и птеродактиль! — Гольян поднялся, очумело отряхивая перепачканные брюки. Викасик же только рассмеялась. Она все поняла и не собиралась ругаться.
— Живые! — Я глядел на них и никак не мог наглядеться. — Как есть живые!
— А чего ты ждал? Думал, зомби ходячие тебя тут встретят?
— Я думал, вы все погибли. Такая воронка…
— Не все, — Гольян продемонстрировал массивный ствол незнакомого мне устройства. — Видал? Это не твои пукалки. Так что хрена им!
— Погоди, погоди, что это?
— Это, Кустанай, вещь! Суперполезная в нашем положении. Видел горелые дисколеты? Вот из таких вот игрушек и посекли их. Что-то вроде позитронного излучателя.
— Нехило! Откуда такое добро?
— А ты не понял? Посылочку прислали.
— Снова Излом?
Гольян хмуро кивнул, а у меня в груди похолодело. Как-то я упустил сказанное Гольяном. Ушами прохлопал на радостях, а радовался-то, как оказалось, рановато.
— Ты сказал: не все? Значит… Значит, кто-то погиб?
— Хобот погиб, — Гольян старательно отвернулся. — И все, кто с ним здесь остался.
— Много?
Гольян скупо кивнул. Про ЭТО говорить было трудно.
— Много. Мы говорили ему, а он не верил… Не верил, что эти уроды пойдут на такое. Дети все-таки… Скелетон с ним спорил, говорил, что для них мы давно не дети. А уж после того, как ты сделаешь свое дело…
— Но я… Я же не знал!.. — воздуха сразу стало мало. Мне показалось, что я вот-вот задохнусь.
Викасик обняла меня за плечи. Гольян шмыгнул носом, грубовато предупредил:
— Только не вздумай закатывать истерики, без того тошно.
— Я не собираюсь.
Наверное, минуту или две мы так и стояли на месте — приходили в себя.
— Ладно, проехали… — Гольян порывисто вздохнул, угрожающе покачал своей позитронной пушкой. — Просто не надо обвинять себя в чем-то, гадать, что было бы при том или ином раскладе. Не исправишь ничего, понимаешь?
— Понимаю, — шепнул я.
— Ну вот, а то были тут у нас шизоиды-параноики. Водой откачивали…
— Я не параноик, не бойся.
— Вот и ладушки, — Гольян кивнул в сторону леса. — Двинули, что ли. По дороге все и расскажешь…
Мы тронулись знакомой дорожкой — мимо лысого валуна, мимо мелкорослого ельничка. Долго шагали в молчании. Рассказывать что-либо расхотелось. Когда же молчать стало невмоготу, я скупо в двух словах пересказал минувшие события. Без подробностей, без лакомых эпизодов. Да они и лакомыми быть уже перестали. Кроме того, я понимал, что все равно будут еще спрашивать — и не раз. Значит, и языком зря молотить нечего. Больше хотелось услышать о том, что произошло здесь. Но и про это спрашивать я не решался. Понимал, что очень скоро все выяснится само собой.