— Вот кого потеряла Москва… Жаль мужика.
— Мог бы руководить Реввоенсоветом или Главкомом Красной армии… Быть наркомом обороны республики…
— Вполне мог — голова у него варила. Да, и сила за хорошим здоровьем было медвежья. Всех бы пережил…
— Умница, смел и удачен.
— Ему везло…
— Знаешь, везет тому, кто везет…
Потом связь прервалась и последовали гудки…
Как уже говорилось выше, не надеясь на память, Горшенин стал записывать ночные информационные передачи в общую тетрадь. Жена не верила глупостям мужа. Но когда он однажды дал Антонине послушать телефонную ретро передачу, у той глаза на лоб полезли. Разговоров четких она не услышала, но глухую речь, писки, клокотания она уловила.
— Чудо, чудо!!! Или мы с тобой сошли с ума… Нет, конечно, это кто-то тебя разыгрывает. Попытайся отключить телефон, — порекомендовала супруга.
— Дело в том, что и отключенный он работает, — признался благоверный.
— Да-а-а!
— Вот тебе и да! — рассерженно буркнул Николай.
— Записывай, записывай все, может, книгу напишешь. Глядишь, какая-то копейка брякнет в наш скромный с тобой семейный бюджет. Напечатаешь. Наверное, не поверят.
— Записываю. Какой из меня писатель?!
— Покажешь кому-либо из пишущей братии.
— Может, и покажу, — грустно ответил владелец чуда.
В дальнейшем он записывал главные темы разговоров, а потом описывал события и впрессованных в их оправу исторических личностей, дополняя своими знаниями материала.
Будущий герой Гражданской войны родился 12 июня 1881 года в бессарабском селе Ганчешты. После окончания реального училища трудился в имениях местных помещиков, проявляя неуживчивость с ними. Покинуть родные места Григория Ивановича Котовского заставил случай, когда он пытался обольстить жену своего хозяина. Потом он ударился в бега, и стал дружить с налетами с грабежами богатых людей. Неоднократно за это арестовывался. Каждый налет начинался у него с коронной фразы: «Спокойно. Я — Котовский!».
Мятежная душа просила бури. И она разразилась двумя революциями в России — Февральской и Октябрьской. Поначалу он преклонил голову к левым эсерам. Затем, исходя из обстоятельств, Котовский успешно оседлал «красную волну» и ударно промчался на ней до конца свой жизни — гибели от пули предателя в 1925 году, приговаривая и себе, и любому своему сподвижнику: не теряйся, коль взялся за дело, не падай духом, просто — продолжай, продолжай, продолжай…
Командование направляет его на подпольную работу в Одессу. «Жемчужина у моря» превратилась практически в подиум, где пригодились навыки конспирации, полученные в лихие годы разбойной молодости.
В 1918 году удачливый налетчик превратился в лихого партизанского командира, воюя в составе 45-й стрелковой дивизии (СД) на Украине против белогвардейцев, петлюровцев, махновцев, григорьевцев и иных атаманов, наводнивших «незалежную».
После официального окончания Гражданской войны продолжалась боевая служба Котовского в Красной армии (КА) — воевать пришлось с отрядами Нестора Махно на Украине и «антоновщине» в Тамбовской губернии.
Осенью 1921 года он становится командиром 2-го кавалерийского корпуса (КК). Это были годы НЭПа, и КА была в авангарде восстановления порушенного войнами народного хозяйства. Пришлось армейцам заниматься коммерческой деятельностью. Котовский пользовался огромной популярностью как в армейской среде, так и среди мирного населения.
Карьера лихого кавалериста шла в гору. Но 6 августа 1925 года он был застрелен Мейером Зайдером — начальником охраны Перегоновского сахарного завода на Кировоград-чине. В дореволюционной Одессе он был содержателем публичного дома. Мотив такого поведения до сих пор не выяснен.
Познакомился Котовский со своим убийцей при следующих обстоятельствах. Работая в большевистском подполье Одессы, он принимал участие в налетах на тюрьмы и контрразведку Деникина. Изымал во время акций оружие, боеприпасы и продовольствие. Переправлял его приднестровским партизанам. Кроме того, он устраивал диверсии на железных дорогах. После одной из таких операций его вычислила контрразведка противника. Облаченному в форму офицера Добровольческой армии Котовскому пришлось бежать от преследователей.
Он решил воспользоваться первым попавшимся домом. К его хозяину, а это был Мейер Зайдер, он по привычке обратился: