В прихожей тренькнул звонок, следом во входную дверь постучали. «Ну конечно! Они забыли ключи!» – Маркус вскочил и радостно побежал в коридор. Он повернул ручку замка, дернул дверь на себя и опешил. За порогом стояла незнакомая дама в темно-синем костюме и с цветастым платком на шее. Рядом подбоченился хмурый усатый полицейский. Из-за его спины выглядывала сморщенная старушка – соседка по лестничной клетке.
– Маркус Новак? – наклонилась дама в костюме.
Маркус почувствовал пряный аромат ее духов. На рябом лице женщины среди мелких веснушек прятались серые, словно стальные, глаза.
– С твоими родителями, Маркус, случилась беда. – Она сдвинула брови и скривила рот, будто хотела заплакать. – Мы отвезем тебя туда, где о тебе позаботятся.
Маркус замялся и шагнул назад:
– Я подожду маму с папой.
– Боюсь, Маркус, это невозможно, – покачала головой рябая дама и повторила с нажимом: – Ты поедешь с нами.
Маркус попятился, развернулся и помчался вглубь дома. Он влетел в детскую, перескочил через крыши игрушечного города, распахнул дверцу бельевого шкафа и забился в дальний угол. В пыльной темноте Маркус уткнулся лицом в висящую на вешалке зимнюю куртку и замер, стараясь не дышать.
– Ма-арку-ус! Ма-арку-ус!
Паркет скрипел под тяжелыми шагами полицейского, цокали тонкие каблуки дамы, шаркали тапки соседки.
– Горе какое! – запричитала старуха в коридоре. – Машины эти гоняют как сумасшедшие, никто не хочет уступить другому дорогу. – Ма-аркус! Где ты?
– Ма-аркус! Ма-аркус! – прокуренным басом кричал полицейский.
– Что же с ним будет? – спросила соседка.
– Пока отвезем в распределитель, – ответила рябая. – Может, найдутся родные, заберут к себе.
О родственниках Маркус знал только то, что бабушки и дедушки умерли еще до его рождения. Ни братьев, ни сестер у родителей не было, и других детей, кроме него, они не нажили.
Скрипнула дверь в детскую. Ковер погасил звук шагов, но Маркус знал, что кто-то крадется среди игрушек. Звякнула пожарная машина, загрохотала упавшая коробка.
– Где же он? – раздраженно прошипела дама. – У меня смена закончилась. – Она топнула ногой: – Лейтенант, займитесь своим делом!
Дверь шкафа распахнулась. Маркус зажмурился от яркого света. Сильные мужские руки схватили его под мышки и потащили наружу. Он дрыгался, царапался и кусался. Полицейский нес его через комнату, круша дома, улицы и проспекты.
– Да уймись ты! – услышал Маркус у самого уха.
У двери он вывернулся и посмотрел на ковер. Город лежал в руинах.
Маркуса завернули в байковое одеяло, усадили на середину заднего сиденья машины и пристегнули ремнем. Справа села рябая дама, слева – полицейский.
Автомобиль неслышно тронулся.
Маркус спрятал лицо в ладони и повторял:
– Не хочу! Не хочу!
Он чувствовал, как по щекам текут слезы, но ничего не мог и не хотел с этим поделать.
Покачивание машины убаюкало. Маркуса разморило на теплом сиденье, и он заснул. Когда он открыл глаза, машина стояла. В пустом салоне шипела полицейская рация. Маркус расстегнул ремень и потянулся к замку двери. Она тут же распахнулась, и внутрь заглянула рябая дама.
– Выходи! – Она за руку вытащила Маркуса на улицу.
Стояла глухая ночь. На небе лучистыми точками мерцали звезды. Пахло сыростью. Маркус зябко поежился.
– Оденься! – Дама протянула ему куртку.
Она оказалась великовата – рукава болтались. Маркус накинул на голову капюшон и осмотрелся. Полицейская машина припарковалась посредине пустого двора плоского трехэтажного дома, похожего на пансионат на берегу реки. Родители возили туда Маркуса прошлым летом. Здание стояло темным, лишь по центру фасада светились несколько окон.
Хлопнула дверь. Рябая дама потащила Маркуса за локоть по бетонным ступеням крыльца. У дверей их встречала худая бледная женщина с тонким крючковатым носом и маленькими колючими глазками. Рядом с ней стоял здоровенный мужик в черной униформе, похожий на охранника из центрального гастронома.
– Это госпожа Лидия – директриса, – успела шепнуть ему на ухо рябая дама, выпрямилась и громко произнесла: – Подопечный Маркус Новак, поступает в распределительный центр по причине смерти родителей. – Она протянула охраннику белый плотный пакет.
«Смерти родителей!» – у Маркуса в голове будто зазвенели медные тарелки.