3
Пока ещё события Путешествия-Во-Времени не ворвались на страницы повести, хотелось бы рассказать про щенка Святика. Его история достойна того, чтобы ей посвятить целую главу.
«Что за странное имя у этого щенка? — спросите вы. — И что святого может быть в существовании собаки?»
Сейчас расскажу. И начну с того, что само его появление на свет было чудесным, смешным и необычным. Мы ведь зуевские!
Однажды ночью дежурная птичница тетя Капа услыхала в курятнике истошное квохтанье.
— Что такое?! — недоуменно сказала она и поспешила на крик.
В клетке, где сидела рябая курица, творилось что-то невероятное. Стоя посреди лотка, курица грузно переваливалась с ноги на ногу и, выпучив глаза, орала дурняком. Птичница была очень удивлена. Все куры, когда несутся — тоже громко квохчут, но эта вела себя, как безумная. Она скакала по клетке и с треском хлопала крыльями. Не зная, что предпринять, Капитолина Ивановна уже собралась было отпереть дверцу, как вопли оборвались, и на лотке она увидела… пушистое яйцо.
Рябая курица, дрожа от страхе, тут же бросилась в угол курятника и, вжавшись в прутья, тихо икала, не спуская выпученных глаз от снесенного ею чуда.
— Боже праведный! — прошептала в изумленьи тетя Капа и быстро отперла клетку.
Яйцо по размеру было с утиное, а может даже с индюшачье. Она осторожно взяла его в руки. Оно было ещё теплым и пахло… И тут яйцо стало быстро расти на её глазах. Тетя Капа замерла как завороженная, а яйцо росло себе и росло, становясь все тяжелее и тяжелее. Наконец она опомнилась и со страху отпустила его на пол. Скорлупа со звоном треснула, из яйца выскочил… кролик. Он обнюхал загаженный птичьим пометом пол, и бросился к дверям курятника.
— Чур меня, чур! — заголосила Капитолина Ивановна и выскочила вслед за ним на птичий двор.
А кролик, перекувырнулся в воздухе и превратился… в кожаный футбольный мяч.
— Матушка Пресвятая Богородица! — забормотала птичница, крестясь на ходу. — Спаси и помилуй!
Мяч весело заскакал на месте, а когда остановился…
— Свят, свят, свят!.. — прошептала птичница. — Оборотень! — И упала без чувств.
По двору прыгал черный мохнатый щенок.
— Оборотень? Нет, это не имя! — сказал он по-человечески.
Наутро эту историю узнала вся птицеферма, Капитолину Ивановну увезли в больницу. А щенок стал жить на птицеферме, законно считая её своим родным домом.
На Борьку он тоже не отзывался.
— Я не бык! — огрызался он. — Это быков называют борьками.
— Свят, свят, свят! — крестились птичницы, когда он болтал по-человечески.
— Святик! — наконец согласился щенок. — Неплохое имя, я согласен.
Сторож Матвей предложил ему охранять вместе с ним родное гнездо, но Святик отказался:
— Я родился артистом, а разве место артисту в курятнике? — сказал он.
Святик целый день носился по городу, только ночевать приходил домой. И поесть, конечно.
Его способность к перевоплощению заметил директор местного клуба. Когда-то директор работал дрессировщиком и знал толк в звериных способностях.
Однако, и ему Святик отказал: он не любил дрессированных зверей, и тем более — дрессировщиков, считая и тех, и других — позором Природы.
Когда в Зуеве снимали очередной фильм, действие которого происходило в XIX веке, знаменитый режиссер предложил Святику роль. Не то Жучки, не то Трезора. Но великий зуевский артист хотел сыграть… крупноклетчатую летающую козу. Режиссер пытался его отговорить, дескать, такой роли в фильме нет, а если б и была, то никто не узнал бы в крайне сложном гриме великого зуевского артиста. Святик оказался непреклонен. Он был согласен сыграть даже городские ворота, но играть собаку ему было скучно. В конце концов, щенок снялся в фильме в роли лошади. Весьма приличная получилась роль! Особенно тот эпизод, когда он нес на себе раненого гусара, перелетал с ним через ручьи и овраги. Если кто видел, со мной согласится.
Однако, с тех пор Святик никогда больше не участвовал в киносъемках или в спектаклях. И не оттого, что не был тщеславным. Был. Однако, перевоплощение во что или в кого угодно — значило для него нечто большее, чем просто игра. Это было не только его творчеством, но и жизнью.
Он любил помогать каждому и хотел со всеми дружить. Однажды, когда сильный ветер повалил телеграфный столб, перевоплощенный в стальную опору, Святик трое суток держал провода, пока не врыли новый столб.