Про все обстрелы, про Москву-реку,Про дни и ночи…Нельзя же быть мне на таком векуСебя короче.
1978
«Жизнь прошла. И как перед началом…»
Жизнь прошла. И как перед началомНовой – даже страшно произнесть —Обещанье счастья прозвучалоВ воздухе, как тающая весть.
Это был какой-то новый город,Где совместно осень и весна.Ветер брал, как в юности, за ворот,За углом мерещилась она.
Было все до ужаса знакомо,Вплоть до снега, листьев и дождя.Но нашел я только номер дома,Самого подъезда не найдя.
Отчего же я не поразился,Что в минутной вечной тишинеСовершенно юным отразилсяВ навсегда исчезнувшем окне…
1978
Евгений Евтушенко
1932–2017
«А снег повалится, повалится…»
К. Шульженко
А снег повалится, повалится,и я прочту в его канве,что моя молодость повадитсяопять заглядывать ко мне.
И поведет куда-то за руку,на чьи-то тени и шаги,и вовлечет в старинный заговорогней, деревьев и пурги.
И мне покажется, покажетсяпо Сретенкам и Моховым,что молод не был я пока еще,а только буду молодым.
И ночь завертится, завертитсяи, как в воронку, втянет в грех,и моя молодость завеситсясо мною снегом ото всех.
Но, сразу ставшая накрашеннойпри беспристрастном свете дня,цыганкой, мною наигравшейся,оставит молодость меня.
Начну я жизнь переиначивать,свою наивность застыжуи сам себя, как пса бродячего,на цепь угрюмо посажу.
Но снег повалится, повалится,закружит все веретеном,и моя молодость появитсяопять цыганкой под окном.
А снег повалится, повалится,и цепи я перегрызу,и жизнь, как снежный ком, покатитсяк сапожкам чьим-то там, внизу.
1966
«Когда мужчине сорок лет…»
Когда мужчине сорок лет,ему пора держать ответ:душа не одряхлела?—перед своими сорока,и каждой каплей молока,и каждой крошкой хлеба.
Когда мужчине сорок лет,то снисхожденья ему нетперед собой и перед богом.Все слезы те, что причинил,все сопли лживые чернилему выходят боком.
Когда мужчине сорок лет,то наложить пора запретна жажду удовольствий:ведь если плоть не побороть,урчит, облизываясь, плоть —съесть душу удалось ей.
И плоти, в общем-то, кранты,когда вконец замуслен ты,как лже-Христос, губами.Один роман, другой роман,а в результате лишь тумани голых баб – как в бане.
До сорока яснее цель. —До сорока вся жизнь как хмель,а в сорок лет – похмелье.Отяжелела голова.Не сочетаются слова.Как в яме – новоселье.
До сорока, до сорокасхватить удачу за рогана ярмарку мы скачем,а в сорок с ярмарки пешкомс пустым мешком бредем тишком.Обворовали – плачем.
Когда мужчине сорок лет,он должен дать себе совет:от ярмарки подальше.Там не обманешь – не продашь.Обманешь – сам уже торгаш.Таков закон продажи.
Еще противней ржать, дрожа,конем в руках у торгаша,сквалыги, живоглота.Два равнозначные стыда:когда торгуешь и когдатобой торгует кто-то.
Когда мужчине сорок лет,жизнь его красит в серый цвет,но если не каурым —будь серым в яблоках конеми не продай базарным днемни яблока со шкуры.
Когда мужчине сорок лет,то не сошелся клином светна ярмарочном гаме.Все впереди – ты погоди.Ты лишь в комедь не угоди,но не теряйся в драме!
Когда мужчине сорок лет,или распад, или расцвет —мужчина сам решает.Себя от смерти не спасти,но, кроме смерти, расцвестиничто не помешает.
3—4 июля 1972
Роберт Рождественский
1932–1994
Возраст
Г. Юшкявичюсу
А мы ещемотивы молодежныепоем!А мы еще с тобой – ого! —такие же, как пре —жде.О том, что годы катятся,по детям узнаем.Не по своим, а по чужим,которых видим реже.
Еще по пляжу движемся,выпячивая грудь.И чей-то голос, чей-то взглядпронзает, как рапира!Но вечером все чащенакатывает грусть,что деньопять закончился,а в бокопять вступило.
Нет, мы еще – в порядке!Нет, мы еще – впол —не!Никто из нас не думаетни о каком покое…Но говорим друг с другом(когда наедине)о женщинах —все меньше.Все больше —о погоде.