Самый старый долг
Самый старый долг плачу:с ложки мать кормлю в больнице.Что сегодня ей приснится?Что со стула я лечу?
Я лечу, лечу со стула.Я лечу,лечу,лечу…– Ты бы, мамочка, соснула. —Отвечает: – Не хочу…
Что там ныне ни приснись,вся исписана страницаэтой жизни.Сверху – вниз.С ложкимать кормлю в больнице.
Но какой ни выйдет сон,снится маме утомленной:это он,это он,с ложкинекогдакормленный.
«Я люблю стариков, начинающих снова…»
Я люблю стариков, начинающих сноваВ шестьдесят или в семьдесят – семьдесят пять,Позабывших зарок, нарушающих слово,Начинающих снова опять и опять.
Не зеленым, а серо-седым, посрамленным,На колени поставленным, сшибленным с ног,Закаленным тоской и бедой укрепленнымЯ б охотней всего пособил и помог.
Давид Самойлов
1920–1990
Белые стихи
Рембо в Париже
Рано утром приходят в скверыОдинокие злые старухи,И сердитые пенсионерыНа скамейках читают газеты.
Здесь тепло, розовато, влажно,Город заспан, как детские щёки.На кирпично-красных площадкахБьют пожарные струи фонтанов,И подстриженные газоныРазмалёваны тенью и солнцем.
В это утро по главной дорожкеШёл весёлый и рыжий пареньВ желтовато-зелёной ковбойке.А за парнем шагала лошадь.Эта лошадь была прекрасна,Как бывает прекрасна лошадь —Лошадь розовая и голубая,
Как дессу незамужней дамы,Шея – словно рука балерины,Уши – словно чуткие листья,Ноздри – словно из серой замши,И глаза азиатской рабыни.
Парень шёл и у всех газировщицПокупал воду с сиропом,А его белоснежная лошадьНаблюдала, как на стаканеОседает озон с сиропом.Но, наверно, ей надоелоНаблюдать за весёлым парнем,И она отошла к газонуИ, ступив копытом на клумбу,Стала кушать цветы и листья,Выбирая, какие получше.– Кыш! – воскликнули все рантьеры.– Брысь! – вскричали злые старухи. —Что такое – шляется лошадь,Нарушая общий порядок! —Лошадь им ничего не сказала,Поглядела долго и грустноИ последовала за парнем.
Вот и всё – ничего не случилось,Просто шёл по улице парень,Пил повсюду воду с сиропом,А за парнем шагала лошадь…
Это странное стихотвореньеПосвящается нам с тобою.Мы с тобой в чудеса не верим,Оттого их у нас не бывает…
Старый Дон Жуан
Убогая комната в трактире.
Дон Жуан
Чума! Холера!Треск, гитара-мандолина!Каталина!
Каталина
(Входит)
Что вам, кабальеро?
Дон Жуан
Не знает – что мне!Подойди, чума, холера!Раз на дню о хвором вспомни,Погляди, как он страдает!Дай мне руку!
Каталина
Ну вас, старый кабальеро.
(Каталина убегает)
Дон Жуан
Постой!.. Сбежала,Внучка Евы, род злодейский,Чтобы юного нахалаУблажать в углу лакейской!Где мой блеск, где бал насущныйЕжедневных наслаждений!А теперь девчонки скучнойДомогаюсь, бедный гений.Зеркало! Ну что за рожа!Кудрей словно кот наплакал.Нет зубов. Обвисла кожа.
(Зеркало роняет на пол.)
Вовремя сойти со сценыНе желаем, не умеем.Все Венеры и ЕленыИзменяют нам с лакеем.Видимость важнее сути,Ибо нет другой приманкиДля великосветской сукиИ для нищей оборванки.Старость хуже, чем увечье.Довело меня до точкиСтрашное противоречьеСущества и оболочки…Жить на этом свете стоитТолько в молодости. ДажеЕсли беден, глуп, нестоек,Старость – ничего нет гаже!Господи! Убей сначалаНаши страсти, наши жажды!Неужели смерти мало,Что ты нас караешь дважды?Юный дух! Страстей порывы!Ненасытные желанья!Почему еще вы живыНа пороге умиранья?..Неужели так, без спора,Кончилась моя карьера?..Каталина! Каталина!
(Входит Череп Командора.)
Череп
Здравствуй, кабальеро!Сорок лет в песке и прахеЯ валялся в бездорожье…
Дон Жуан
(отпрянув в страхе).
Матерь божья! Матерь божья!Кто ты?
Череп
Помнишь Анну?
Дон Жуан
Какая Анна?Ах, не та ли из Толедо?Ах, не та ли из Гренады?Или та, что постоянноРаспевала серенады?Помню, как мы с ней певалиВ эти дивные недели!Как она теперь? Жива ли?Ах, о чем я, в самом деле!..Что-то там с ее супругомПриключилось ненароком.