Что там считать по старинке! —В небе иные огни:В дело пошли половинки,Месяцы даже и дни.
17. 06. 2001
Покой
Помимо усталостиЕсть также у старостиНад хмурой рекойВозникший покой.
Для каждого омутаНе сыщется опыта —Любая бедаВнезапна всегда.
Но все еще ползаю(Хотелось бы с пользою) —По этой тропеИ в этой толпе.
2001
Старость
Он мерзнет и на солнцепеке(Попробуй столько проживи!),Однако медленные токиТихонько тикают в крови.
Он наблюдателен. Но детиВ упор не видят старика —Как будто нет его на свете,А лишь деревья и река.
Пусть жизнь его не замечаетСредь отличительных примет.Сие отнюдь не означает,Что впрямь его на свете нет.
2001
«Старый поэт…»
Старый поэт,Блаженствуя, поскольку жив,А оппоненты жалки,Сидит он, руки положивНа набалдашник палки.
Благоразумье и протестОдновременно выбрав,Сидит он – сам себе подтекстИ сам себе эпиграф.
2002
«Что за напасть!..»
Что за напасть! —Осень и голые сучья…Старость и страсть —Странное это созвучье.
Пили вино.Пели за тонкой стеною.Старость – одно.Страсть – несомненно иное.
Рядом велиНоту высокой печали.Где-то вдалиЯвственно ей отвечали.
Старость и страсть —Как эти звуки похожи!Даже совпастьМогут морозом по коже.
«Зачем я сюда зашел?…»
– Зачем я сюда зашел?Ага, за очками.Такое бывает со старичками…Нашел, нашел.
– Зачем я забрел сюда?Никак за лекарством.Сказать, что нашлось оно, было б лукавством…Нигде ни следа.
– Зачем вообще я здесь,К щемящей в окне равнинеС младенческих дней донынеПричастен весь?
2011
Нонна Слепакова
1936–1998
Чердак
Мне кажется, что старость – как чердак:Далеко видно и немного затхло.Так наконец-то замедляют шаг,Не торопя обманчивого Завтра.
Еще на балках сушится белье,И нужды Дома светят отраженно,И все-таки – уже небытиеПосвистывает пусто, отрешенно.
Гудят в бойницах выжатые дниБелесоватым войлочным туманом…Хватайся за перила! РастяниТу лестницу! Продли ее обманом!
Вот бойкий переборчивый прискокС мячом, скакалкой, с ничегонезнаньем.Бегут, бегут, не ощущая ног,Довольные несокрушимым зданьем.
Вот поцелуйный медленный подъем,И бесконечно ширятся ступени.«Пойдем домой, о милый мой, пойдемПобыть вдвоем!»… Сгибаются колени,
И вся пружина тайная ногиСрабатывает медленно к подъему,И этажей полночные кругиРасходятся по дремлющему дому.
И вот уж ты – на тусклой высоте,Где загудит чердак через минуту,Где напряженно виснет в пустотеПризыв к теплу, союзу и уюту.
Ну что ж, войди – и прислонись к трубе,Передохни покойно и отрадно…Отсель взглянуть позволено тебеИ мысленно отправиться обратно.
Катя Капович
1960
«За этими стихами мрачными…»
За этими стихами мрачнымистоит отдельный человек,измученный судьбы подачками,а не какой-то имярек.
За этими глухими строчкамис рифмовкой накрест, как шнурок,змеится лестница полночная,летит закрученный дымок.
По молодости все мы – бражники,нос – в табаке, в башке – весна,а зрелость ищет рубль в бумажнике…За этими стихами на
земле стоит певец по осени,он после песен хоровыхуже один на безголосиирот открывает для глухих.
Дмитрий Быков
1967
«Когда я брошу наконец мечтать о лучшей доле…»
Когда я брошу наконец мечтать о лучшей доле,Тогда выяснится, что ты жила в соседнем доме,А я измучился, в другой ища твои черты,Хоть видел, что она не ты, но уверял, что ты.
А нам светил один фонарь, и на стене качаласьТо тень от ветки, то листвы размытая курчавость,И мы стояли за куском вареной колбасыВ один и тот же гастроном, но в разные часы.
…О, как я старости боюсь – пустой, бездарной,скудной,Как в одиночестве проснусь в тоске, глухойи нудной,Один в начале сентября, примерно к четырем,Как только цинковый рассвет дохнет нашатырем!