— А если они спросят домашний адрес? — спросил Тарно.
— Скажи, что не знаешь, и все. Если что-то важное, пусть оставят мне записку. Я вечером приду сюда работать. Сделай так, чтобы они сегодня больше не появились. Ясно?
Тарно изучил меня хорошо и поэтому не приставал с вопросами. Удивлялся только старик привратник. Он служил здесь недавно и еще не знал всех моих вывихов.
— Не говори шефу, что я заходил. Передай Зену — я посплю у него дома, но только смотри, чтобы никто не слышал, — сказал я старику.
Затем, сев в подвернувшееся у входа маршрутное такси, я дал тягу. Направился к своему приятелю Зену. Был уже четвертый час. Палило нещадно. Затылок у меня горел. Посетители. С ними та же докука, что и с письмами. Вот уже несколько лет я живу в Джакарте и всегда стараюсь улизнуть от гостей и посетителей — и родных, и прежних знакомых. При них лицо мне будто заливает жгучим потом, который я никак не могу стереть. Иногда, конечно, с гостями все-таки можно развеселиться и приободриться. Но только не под знойным солнцем в три часа пополудни и не с таким раскаленным затылком. Если приходят старые знакомые, они изводят меня шаблонными вопросами, которые уже давно навязли в зубах. Как, впрочем, и ответы, которые мне приходится повторять до бесчувствия. Неужели все это необходимо терпеть как неизбежное зло?
В оплете я получил возможность сидеть молча и не отвечать ни на какие вопросы. Пожалуй, этим и привлекательны поездки в одиночестве. Поразительно все-таки, как подумаешь, что все эти фразы лягушками скачут у нас изо рта совершенно независимо от наших намерений. Они живут только вольной жизнью и играют нашими губами и языком, которые мы уже не властны остановить.
VII
Жена моего приятеля Зена не имела привычки задавать много вопросов. Муж научил ее не удивляться никаким событиям. И сейчас, когда я пришел к ним, она сразу догадалась, что я намерен у них поспать. Пока я курил, она убиралась в спальне.
— Я заболел, мбак, — доложил я ей, хотя она ни о чем не спрашивала. — Посплю у вас.
— Я постелила свежую простыню. Можешь ложиться. Мне муж ничего не передавал?
— Я не поднимался наверх: там ко мне пришли, а я не хотел с ними встречаться.
— Ну иди ложись.
Я лег.
Сновидения.
Сильная усталость.
В шесть я проснулся. Ощущение во всем теле такое, будто по нему проехал паровой каток. Зен еще не возвращался. Жена его ушла к врачу. Я стал немедленно приводить себя в порядок. Сделал несколько упражнений орхибы[18]. Затекшие мышцы как будто стали немного мягче.
Не облившись водой и не умывшись, я отправился назад на службу. Мне предстояло закончить cover-story о Бали.
Контора моя была пуста. Старик привратник обливался в ванной. Двое репортеров все еще сражались с пишущими машинками, чтобы поспеть к dead-line[19]. В редакторской никого не было. Мой друг Зен, обычно уходивший позднее всех, видимо, тоже поспешил покинуть свой пост. На его столе лежали забытые им очки. Я без промедления раскрыл папку с подборкой информации о Бали. При плохом самочувствии не очень-то посочиняешь, тем более что я еще не нащупал ключ ко всей статье. У меня была уверенность, что я не напишу и десяти порядочных строчек, как бы я себя ни насиловал. Сознавая это, я просто сидел и слушал музыку, глядя через окно на улицу.
О Бали мне хотелось написать многое. Но я не мог излагать свои мысли в виде тезисов, не подкрепленных фактами. У этого острова есть свои характерные черты, требующие особого подхода. Многие пытались заниматься им, не беря в расчет, что применение общих положений в данном случае только запутывает. Его нужно изучать отдельно, это все равно что писать биографию художника, здесь... короче, здесь требуется особый взгляд. Это трудно и удается лишь изредка. Может быть, лучше просто продолжать в таком же духе, в каком уже писали раньше, подгоняя материал под те или иные эмоции. Восхищение, негодование или что-нибудь еще в этом роде. Несколько броских фраз были у меня наготове. Например: Бали — это не рай; Бали — это вечно театральное действие; Бали преодолевает свою отсталость, пытаясь по-новому взглянуть на роль общины, сельскую взаимопомощь и на тяжкое бремя религиозных обрядов; балийцы открывают для себя общеизвестные идеалы, отвергая жизнь, подчиненную обрядам, и стремясь к личному благу. Бали изменяется, но как объяснить, что результаты этих изменений непрочны вследствие постоянного движения по кругу?
18
Орхиба (сокращенное от Olahraga Hidup Baru — спорт новой жизни) — гимнастическая система, распространенная в Индонезии.