Он отошел к окну. Потом, глядя на улицу, продолжил:
— Ис согласилась на это. Она только просила, чтобы я не влип в какую-нибудь affair[30]. Я очень рад, что она такая понятливая. Мы дошли до полного единства взглядов. Не знаю, как я набрался храбрости сделать ей это заявление.
А теперь, видя ее положительную реакцию, я отбросил все сомнения. Ты сам знаешь, как я раньше себя вел...
Он помолчал, как бы приглашая меня вспомнить. В этом не было необходимости. Я прекрасно помнил, что он вечно привередничал и взвешивал, как бы взять что получше, да при этом еще не прогадать, — точно баба в лавке соль покупает. Поразительно резкая в нем произошла перемена. Я попытался проникнуть за толстые стекла его очков, сделав одно грязное предположение.
— Ты уже ее того? — Я сделал соответствующий жест.
— О нет, клянусь тебе. Все остальное — пожалуйста, а это я сохраняю на будущее, чтобы вышел приятный сюрприз. Боюсь только, если буду и дальше откладывать, не получилось бы что-то вроде онанизма!
Он мог не трудиться продолжать свои клятвы, так как я ему верил. Он привалился к моему столу. Большими руками оперся на футляр машинки. Лицо было грустное, но не больное. Он всегда так выглядел.
— Итак, оказывается, — добавил он, — что брак имеет ценность религиозную, социальную и культурную. Можешь себе представить, как на меня давили мои родичи, чтобы я женился... — Он никак не мог закончить свой серьезный разговор. Я поспешил протянуть ему руку.
— В момент твоей свадьбы я еще, верно, буду на Бали. Поздравляю тебя заранее!
Он пожал мою протянутую руку. — Ах да, я слышал, ты собираешься на родину. Это правда? Когда? Надолго?
Я не мог ответить на все его вопросы.
— Пока ясно одно: я уезжаю завтра вечером.
— Жаль, что ты не будешь у меня на свадьбе. А знаешь, мне ведь приходится буквально поститься, чтобы довести себя до надлежащей кондиции. Так что жизнь несладкая.
Он крепко встряхнул мне руку. Потом пошел к другим столам поделиться своими новостями с коллегами. Самым примечательным было то, что он не выглядел радостным женихом. Он точно вступал в совершенно исключительный период своей жизни. Такой серьезный, вздыхающий. То ли прощался со своей буйной удалью, то ли замучился с бесконечным оформлением бумаг и подготовкой к свадьбе, непонятно. Я заканчивал уборку. Но при этом меня смущал неотвязный вопрос: когда же я сам наложу на себя супружеские узы? Можно ли будет всегда обходиться услугами таких, как Нурма? А что же с Розой? Удовлетворюсь ли я одними лишь свиданиями с этой героиней моего романа?
Пока я раздумывал, как бы устроить еще одно свидание, пришел старик привратник. Он прикоснулся к моей руке.
— Пак, к вам посетители!
— Что?
— Посетители.
— Кто?
Он смешался. Что-то забормотал.
— Кто?!
— Понимаете, эти, что вчера приходили с посылкой...
Погодите, пак, это я виноват, я виноват. Забыл ваше распоряжение. Они вас спросили, а я сдуру и скажи, что вы здесь. Они сейчас ждут внизу. Да еще говорят — если не застали, будут сидеть и ждать. Видно, им очень нужно.
Я не глядел на него. Он ждал.
— Так как же быть, пак?
Я не глядел на него.
— Простите, пак, простите, это моя вина, — запричитал он снова. — Но если вы не пожелаете их принять, я все улажу. Скажу, что вы уже ушли. Так и сделать, пак?
Я продолжал молчать.
— Простите, пак!
— Пускай ждут внизу! — крикнул я, хлопнув по столу. Совершенно убитый, старик пошел вниз. Меня точно втолкнули в клетку со змеями. Я продолжал свое занятие, потеряв к нему всякий интерес.
XII
До чего я обозлился, увидев, кто были эти посетители! Эту пару я ненавидел. Но отступать было поздно. Овладев собой, я подошел к ним. У меня хватило выдержки ответить на их приветствие достаточно любезно. Но я не мог скрыть своей напряженности. Их протянутые руки были для меня как колючий бамбук. Едва коснувшись их ладоней, я предложил им кресла. Сам остался стоять.
— У вас, верно, какое-то дело ко мне? — спросил я без околичностей.
Они улыбнулись смущенно и с подчеркнутой симпатией. Переглянулись, подавая друг другу знаки. Я ждал, глядя в сторону. Спиной я чувствовал прилипший ко мне взгляд сидевшего поодаль старого привратника. Ждать было муторно. Наконец заговорил супруг: