— Ну, пусть так, — видимо все-таки не поверив, хмыкнул полковник.
Распрощавшись, мы разошлись в разные стороны. Среди тех, кто еще не прошел принятие в Гильдию, близких знакомых у меня не было, да и общаться, после состоявшегося расставания с Варей, не было никакого желания.
Глава 45
По дороге в гостиницу, куда мне пришлось возвращаться пешком, я вспомнил, что у меня больше нет денег. Те монеты, что передавали наемники за покупку продуктов через телепорт, частично оседали в моем кармане. На то, чтобы прожить неделю их еще хватало. На что-то большее, не хватало совсем.
Свернув к зданию Банка, я посетил депозитарную комнату, сняв остатки средств с не успевшего обнулиться счета. Переведенные туда за четыре телепорта средства, за вычетом десяти процентов Королевского налога и месячного списания по процентам, составляли чуть более пяти тысяч монет. Имея возможность запечатывать любые предметы в «карманах», я изъял из хранилища все свое золото.
Гостиничный номер оставался в моем распоряжении, только вот вернувшись в него, я сразу же вспомнил о Варе. Испытывая не самые лучшие чувства от того, как произошло наше расставание, я решил, что лучшим средством от них избавиться, станет смена обстановки.
«— Поеду домой», — решил я, воспоминания о Рюкельвиле оставались светлыми и безмятежными.
Усевшись в дилижанс, я вспомнил, что так и не предупредил маму о своем скором возвращении. В отделении для одаренных, помимо мягких сидений, имелся и откидной столик с малым запасом бумаги и писчими принадлежностями. Решив, что это сделано для того, чтобы во время долгого пути одарённые могли писать заметки, я воспользовался оказией и написал письмо.
Ответ пришел, но с запозданием, в письме ма поздравляла меня с окончанием обучения, а так же сообщала «радостную» новость. Оказывается, пока меня не было, домой вернулся мой отец. Мама просила не упоминать в его присутствии о господине Тироне. Скрывая ото всех свои с ним отношения, ма оказалась права.
Чувства, которые я испытал от подобной новости, вытеснили все переживания, которые «тянулись» за мной из столицы. За время пути я смог успокоиться и взять себя в руки. К тому моменту, когда моя нога переступала родительский дом, я был спокоен и предупредительно учтив.
— Филипп! — стоило мне оказаться в гостиной, как сидевшая до этого в одном из кресел, ма поднялась и подошла ко мне быстрым шагом.
Поцелуи, объятия, осматривание со всех сторон, все это я вытерпел со стоическим спокойствием. В конце концов, она была моей мамой и ей я мог простить практически все.
— Филипп, познакомься, это твой отец, Клаус, — убедившись, что со мной все в порядке, ма вспомнила об еще одном человеке, находившемся в гостиной.
— Отец, — склонил я голову.
— Сын, — так и не встав с кресла, в котором сидел, чуть кивнул в ответ на мое приветствие, он.
Статный, красивый, ухоженный, холеный, как он выглядел ранее, я не знал. То, как он выглядел сейчас, говорило о том, что прожитые годы его никак не коснулись. Безукоризненно одетый, с цепким взглядом, мне он сразу не понравился.
Спустя полчаса знакомства, разговоров о том как добрался, как учился, как прошла практика, отец «предложил» пройти в кабинет, где хотел поговорить со мой с глазу на глаз. Ма, убедившись, что мы вроде поладили, занялась организацией обеда. Слуг, которых в доме было не много, буквально сбивались с ног, стараясь ей угодить.
Оказавшись в кабинете, отец устроился в кресле, стоящего за столом. Присесть он мне не предложил и я так и остался стоять перед ним в середине просторного кабинета. Не меняя позы, Клаус сформировал какой-то конструкт, заметить который удалось только после того, как он покинул его ауру. Облетев вокруг моей головы, он повис под потолком, приняв такое положение, как если бы был направлен на меня.
— Филипп, я хочу спросить, у тебя что, всего второй уровень? — слегка раздраженным голосом уточнил он.
— Да, — кивнул я.
— И Клавдия сказала, что ты относишься к школе Телепортации? — назвав ма по имени, его губы чуть скривились.
— Да, — сухо подтвердил я.
Исказившиеся в гримасе недовольства лицо буквально раскрыло передо мной сидящего за столом человека. Кажущийся до этого моложавым, максимум тридцати пяти сорока лет, Клаус преобразился, став старше как минимум в два раза. Холеные пальцы принялись выбивать по пустой столешнице дробь, брошенный на пустые полки шкафов взгляд, вызвал сжатие губ в тонкую линию.
— Странно, я думал, что все учел, — взяв себя в руки, отец преобразился, вернув себе прежний внешний вид.