32. О других опасностях, подстерегающих тех, кто не очистился от помыслов о материальном. Следует помнить, что любовь по самой природе своей опасна. Вожделение сатира к нимфе по сути своей ничем не отличается от влечения негашеной извести к воде, с одной стороны, и от любви Аба к Аме[81] — с другой; аналогичным образом троица «Осирис—Исида—Хор» подобна таким триадам, как «конь—кобыла—жеребенок» или «красный—синий—фиолетовый». И в этом — основа принципа Соответствий.
Но было бы ошибкой утверждать: «Хор — это жеребенок» или «Хор — это фиолетовый цвет». Можно сказать лишь: «Хор подобен жеребенку в том отношении, что он также представляет собой плод союза двух взаимодополняющих сущностей».
33. Далее о том же. Кроме того, многие справедливо утверждают, что все сущее едино, но делают из этого ложный вывод, говоря: «Земля есть То Единое, и океан есть То Единое, а значит, земля есть океан». Или же так: «Добро с Его точки зрения — иллюзия; зло с Его точки зрения — иллюзия; следовательно добро есть зло». Эта логическая ошибка погубила многих и многих.
Более того, некоторые попросту принимают образ за Бога, говоря, например: «Мое сердце есть Тиферет, а Тиферет — обитель Адепта; следовательно, я — адепт».
Но хуже всего, если любовь, служащая орудием этой практики, окажется несостоятельной в одном из двух смыслов.
Во-первых, если этой любви будет недоставать какого-либо из качеств, свойственных любви, то она окажется несовершенной. О том же, кто достиг Совершенства, сказано: «Нет части тела моего, что не была бы частью некоего бога».[82] Поэтому да не пренебрегает Философ ни одной из форм любви, но пусть соединит их все в гармонии. Как сказано в «Книге 61», 32: «Ибо Совершенство пребывает не на Вершинах и не в Основании, но в гармонии Единого со всем сущим».
Во-вторых, если какая-либо часть твоей любви превзойдет остальные, то такая любовь окажется нездоровой. Как в любви Отелло к Дездемоне любовная ревность пересилила любовную нежность, так может произойти и в твоей любви к избранному Божеству. И столкновение с этой опасностью тем более вероятно, что в божественной любви по определению должны присутствовать все элементы. Именно в силу ее полноты никакая человеческая любовь не может сравниться с нею и способна в самом лучшем случае ощутить лишь малую ее часть.
34. О способах умерщвления плоти. В данном Методе в них нет необходимости. Даже напротив, они могут нарушить сосредоточенность, послужив своего рода раздражителями, которые будут лишь отвлекать от наивысшей аскезы — жизни в Отсутствие призываемого Божества, — и, следовательно, смягчать ее тяготы.
Но если Философ начнет испытывать отвращение к пище или получать удовольствие от вещей, обычно причиняющих боль (подобно тому как это иногда случается в смертной любви), то извращение такого рода надлежит стойко терпеть и предоставлять ему развиваться своим путем — но только не в ущерб природному телесному здоровью, дабы не повредить орудие своей души.
Что касается жертв, приносимых ради любви, то для этого Метода они естественны и правомерны. Но если служитель сознательно подвергает себя лишениям и пыткам, не приносящим никакой пользы и направленным лишь на самоистязание, то для здоровой натуры это противоестественно и вредно. Ибо такие действия эгостичны. От того, что слуга предается самобичеванию, господину нет никакого проку; но вот отказать себе в хлебе, чтобы твой ребенок получил пирожное, — это поступок настоящей матери.
35. Подробнее об умерщвлении плоти. Если твое тело — твое ездовое животное — столь непослушно, что заставить его двигаться в нужном направлении не удается никакими средствами, или же если ум твой упрям и болтлив под стать легендарной Валаамовой ослице, тогда эту практику надлежит оставить. Покрой святилище власяницею, и облачись в одежды плача, и живи один. Но обратись со всею строгостью к упражнениям из «Liber Jugorum», применяя к себе мерило более высокое, нежели прежде, и еще суровее карая себя за ошибки. И не возвращайся к служению своему до тех пор, пока не укротишь тело и ум и не обучишь их кроткому повиновению.
36. О вспомогательных методах, находящих применение в церемониях. I. Восхождение на планы. Этот метод может подстегнуть воображение в завершающей части твоего Призывания. Действуй согласно «Книге О», руководствуясь указаниями из «Книги 777».
37. О вспомогательных методах, находящих применение в церемониях. II. Талисманическая магия. Изготовив по Вдохновению своему талисман или пантакль, символизирующий избранное Божество, и освятив его с бесконечной любовью и тщанием, предай его церемониальному сожжению перед святилищем, тем самым как бы отказываясь от тени в пользу сущности. Впрочем, это ничего не даст, если только ты доподлинно не ценишь в сердце своем этот талисман превыше всего, чем владеешь.
38. О вспомогательных методах, находящих применение в церемониях. III. Воспроизведение. Может оказаться небесполезным воспроизводить перед избранным Божеством его традиционную историю; пожалуй, лучше всего делать это в драматической форме. Это один из основных методов, рекомендованных в «Exercitios Espirituales»[83] святого Игнатия [Лойолы], чью практику вообще можно взять за образец. Пусть Философ подробно проработает предание о своем избранном Божестве; пусть распределит его события по дням и проживает их в воображении, по мере возможности задействуя поочередно все пять чувств.
39. О вспомогательных методах, находящих применение в церемониях. IV. Принуждение. Этот метод заключается в том, чтобы проклинать непокорное божество — к примеру, произносить церемониальные угрозы наподобие: «Я сожгу кровь Осириса и сотру в порошок его кости». Он представляет собой полную противоположность духу любви, если только избранное Божество само по себе не отличается свирепостью и неистовством (как, например, Яхве или Кали). В последнем случае стремление к связыванию и принуждению может возвещать о родственном сближении между духом служителя и духом его Божества и, таким образом, является шагом вперед на пути к Единению с Ним.
40. Об особенностях данной формы Единения, или самадхи. Любое самадхи определяется как экстатические единение между субъектом и объектом осознания, ведущее к возникновению третьего элемента, никоим образом не причастного к природе первых двух.
На первый взгляд может показаться, что не так уж важно, какой именно объект мы выберем для медитации. Например, разновидности самадхи, именуемой «атмадаршан»,[84] можно достичь путем простого сосредоточения на воображаемом треугольнике или на сердце.
81
Аб (Ab) — др. — евр. «отец», одно из названий сефиры Хокма. Ама (Ama) — др. — евр. «мать», одно из навзаний сефиры Бина.
82
«En aat am-a shu-t em neter» (др. — егип.), фраза из египетской Книги Мертвых, которую переводят с различными вариациями — как «нет в моем теле ни единой части, в которой не было бы Бога», «нет части тела моего, что не была бы частью Богов» и т. п. Эту фразу произносит умерший, отождествившийся с Осирисом и «достигший совершенства». В системе Золотой Зари она фигурирует в ритуале Младшего Адепта, где ее произносит Верховный Адепт в Усыпальнице; в Гностической мессе ее произносят прихожане в качестве формулы причастия.
84
В «Книге 4» Кроули дает следующее определение атмадаршана: «Восприятие Вселенной как единого необусловленного явления». Далее он указывает: «В атмадаршане <…> Всё предстает как Единое: это Вселенная, освобожденная от всяких ограничений. Уничтожаются не только все идеи и формы, но и понятия, имплицитно заложенные в самих идеях этих идей. Каждая часть Вселенной стала целым, и феномены более не противопоставляются ноуменам». В примечании следует дополнение: «Это заходит так далеок, что не только “Белое” становится “Черным”, но и “Белизна Черного” оказывается “неотъемлемым компонентом его Черноты”. “Ничто = Единое = Бесконечность”; однако это тождество верно