— Луэли? — удивился и обрадовался братец, вскочив с паркового диванчика, чтобы поцеловать меня. — Давно не виделись, ненаглядная сестричка! — и он закружил вокруг меня в танцевальном па.
Учитывая, что его рабочий день закончился не намного раньше моего и домой он вернулся в лучшем случае около часа назад, прозвучало это весьма сомнительно. Однако радость была такой искренней, что я ни на секунду не усомнилась в ней.
— Мне нужно поговорить с тобой, Барел, — улыбнулась я. Давно привыкла к его мелким чудачествам. Любимый брат, как-никак. А показывать при Элиш, что меня одолевают серьёзные проблемы, совсем не хотелось… Я лишь слегка кивнула в ответ на её почтительное приветствие.
— Идём, идём в дом! — Барел знал меня слишком хорошо, чтобы не понять, что дело важное.
Он чмокнул напоследок Элиш и повёл меня к себе.
Когда мы остались вдвоём, я, наконец-то, сняла маску с лица. Барел был единственным человеком, с которым я становилась сама собой.
— Кентилио? — сразу же определил брат, пропуская меня в открытый силовой лифт, начавший медленно поднимать нас. Невдалеке показалось озеро, частично заросшее фиолетовой травой — только на ближайшем берегу был обустроен пляж. Он пустовал, по чистой бирюзовой глади безбоязненно плавали крупные пушистые разноцветные птицы. Но сейчас красоты природы мало волновали меня…
— Да! — наконец-то я могла не скрывать, что сержусь. — Маме вдруг захотелось поучаствовать в королевских делах. Она жаждет женить меня! — я усмехнулась. — На Кентилио Пегалио Дэлизи…
— Так уж прямо и "женить"? — засмеялся Барел.
— А как подобное называется? — шутки шутками, но я действительно была возмущена.
— Выдать замуж! — ехидно сообщил братец.
— В том-то и дело, что королеву нельзя "выдать" за пределы её государства, — парировала я. Барел бросил на меня проницательный взгляд и не стал продолжать перекидывание репликами.
— Н-да… Вот уж не ожидал! Думал, она наоборот возмутится, — вернулся он к начатой теме.
— Она, знаешь ли, решила, что мы на грани войны, и из страха даже согласна отдать дочь этому хвостатому!
Поднявшись на пару этажей, мы оказались в открытой просторной галерее. Ведя меня в свои покои, Барел не прерывал разговора:
— Это несоизмеримая жертва — такую умницу как ты отдать такому ослу как Кент! — в уголках губ Барела таилась улыбка, и мне всегда это нравилось.
— Он кентавропегас… — ответила я серьёзно, будто поправляя случайную оговорку. Брат расхохотался, и я тоже позволила себе улыбнуться.
— Словно это что-то меняет! — весело воскликнул Барел. Потом добавил серьёзнее: — Политика — политикой, но жить с каким-то отвратительным… кентавропегасом! Да лучше пусть начнётся война, чем видеть тебя несчастной, Луэли! Тем более, мы так мало знакомы с этой Галактикой и не представляем, чего можно от них ожидать! — от возбуждения брат даже взъерошил рукой свои любовно уложенные волосы.
— Барел… Я — королева! Решать вопросы войны и мира — мой долг… Я же не могу сообщить Совету: "Готовьтесь к войне, я не хочу замуж!"
— Не думаю, что он и в самом деле намерен броситься в бой. Это глупо, в конце концов! Они ведь тоже не представляют себе всех военных возможностей ООССа… — брат повёл плечами, улыбнулся: — А ещё, моя сестричка — самая разумная женщина из всех, кого я знаю. Уж она-то найдёт способ оттянуть свой ответ и облечь его в такие формы, что все вокруг останутся счастливы, — Барел говорил полушутливым тоном, но я знала, что мнение он высказывает вполне серьёзно. Я и сама предпочитаю юмор любым другим разновидностям общения…
Даже если обсуждать сложные вопросы с умным видом, решения умнее не сделаются… А зачастую и наоборот, самые блестящие идеи приходят в весёлом расположении духа.
В это время мы уже находились в просторной интимной гостинной Барела, половину которой занимал диван, а вторую — остеклённый эркер плавной изогнутой формы с видом всё на тот же чудесный водоём. Эркер был пуст, но по мысленному или звуковому приказу из пола вспенивался электронный пиностол с креслами и любой сервировкой, которую только можно пожелать.
Барел опустился на диван, следя за мной глазами, а я расхаживала по эркеру, остеклённому тонкими вертикальными разноцветными гранёными пиностёклами. Преломляясь сквозь их изменчивые изломы, свет ложился на пол красивым рисунком бликов, иногда наслаивающихся друг на друга, смешиваясь в причудливые яркие цвета, иногда состоящих из чистых мягких полутонов. Я бессознательно выбирала красные и ступала на них, а Барел, по-моему тоже бессознательно, следил, чтобы я не оступилась.