А он, замест, участливо так, нам с Рыжей втирает:
— Да хороший у нас город! Ну случилось неудачное, бывает… Вы к нам осенью приезжайте, на листопад — знаете как красиво? Уверен, вы такого никогда в жизни не видели!
— Ну почему не видели? Видели, — пожал плечами я. — В Штатах, на север от Нью-Йорка, в горах. Вообще-то, считается, что самые красивые клёны — там!
А сам аж вздрогнул, как вспомнил — не только клёны там встречаются, не только…
— Да ну что вы, Алекс, что вы! Самые красивые — у нас! — и тут же голос ощутимо прибавляет веса: — К тому же, где теперь вы — и где Штаты… — и совсем уж свинцовой чушкой, в сторону: — Ну что, капитан, долго нам ждать ещё?!
Молодой-румяный подскакивает чёртиком:
— Никак нет, всё готово! Перебивать не хотели! — и, после вялого жеста старшего, заливается соловьём: — Никакого умысла не обнаружено! Исключительно хулиганские побуждения!
— Уверен? Хорошо спрашивали?
— Так точно! даже… — замялся, но после очередного адмиральского жеста продолжил тем же бодрым тоном: — Даже с химией двоих допросили — нет указаний на неслучайность! Просто совпадение!
Адмирал повернулся к нам, тон опять отеческий:
— Вот видите — случайность. Несчастный случай. Но мы всё равно примем меры! Своими, так сказать, силами… Нечего всякой шантрапе позорить, понимаешь, светлый лик города воинской славы! Или у вас есть свои соображения?
Рыжая внезапно встрепенулась.
— Руки-ноги переломать и выкинуть!
И сидит с категорически бескомпромиссным лицом. Ничего себе. Я и не думал, что она может быть такой… безжалостной. А вот военные, что интересно, ничуть не удивлены!
— В Бухту?
Я посмотрел на румяного непонимающе.
— Выкинуть — в бухту? — деловито уточнил капитан. — Или просто в сугроб достаточно?
Господи, он это что — серьёзно?! Лина-то, похоже, реально не шутит. Знали бы эти гопнички, до чего тут у нас дело дошло…
— Нет, конечно, ну какая бухта? Девушка шутит. И руки-ноги ломать тоже не дело. Что за жестокости у вас тут на уме?
— Это не у нас, — мигом отмазался капитан, а адмирал довольно хмыкнул. — Ваша же девушка — простите, не знаю имени — предложила. Мы всего лишь исполняем пожелания дорогих гостей. Невзирая на сложности и препятствия.
— Короче, неважно, кто предложил, — подвёл черту я. — Как говорится, главная наша ценность — люди. Давайте рассматривать их как ресурс, самый важный и трудновосполнимый. Сколько общество на них потратило? Родили, растили, учили, лечили… А вы — “в бухту”!
— Ваши предложения? — вмешался адмирал. — У нас над ними никакой власти нет. Мы их и задержали-то не очень законно, а дальше держать-воспитывать — это уж и вовсе беспредел чистой воды. Можем сдать в полицию. Но поскольку сделать они ничего не успели, предъявить им нечего — отпустят в тот же день. И смысл тогда?
Я задумался. Реально ведь отпустят! Да и не отпустят если — что тут может быть? Ну посадят на полгода, улицы мести… Это хорошо, конечно, улицы уж точно будут чище, но вот исправят ли такую шайку эти полгода? Сомнительно.
— А попробуйте вы сами! Пусть подпишут контракт. Тогда у вас будет над ними власть и достаточно времени для воспитания. Года три прослужат — глядишь, и пообтешутся. Ценный человеческий капитал не пропадёт. А может, даже и лучше выйдет: возьмутся за ум, пойдут в училище, станут офицерами — всем польза!
— А если они не согласятся? — осторожно спросил капитан.
— А не согласятся — тогда можно и в бухту, — всё так же кровожадно ответила Рыжая.
-*-*-
Серые бетонные стены. Серый бетонный потолок, только на нём ещё и пятна влажные кое-где. Не удивлюсь, если… ну да, вон в противоположном углу и водичка капает. На полу лужа. Пахнет сыростью и холодом, шаги отдаются со всех сторон сразу, кажется, что нас тут не четверо, а рота целая. Вот вроде и не чувствую за собой никакой вины, тюрьмы опасаться не должен, но когда оказываешься в таких вот мрачных казематах — тут у любого, по-моему, мурашки по хребту нет-нет, да и пробегут.
Одно радует: под сводами по стене бежит связка толстенных кабелей — такое в тюрьме не полагается, небезопасно. Значит, просто бункер. Но внушает, всё равно…