Отправили меня к Вике домой, клон успешно прибыл утром на голосование. Потом пришел я, и система второй раз сенатора Антона С. не пропустила, все верно. Но мы прошли внутрь, завязалась потасовка, и правительство, следившее за клонами, отреагировало немного поздновато. Наверное, посчитали, что Вика со мной справится. Но я сбежал, и все чуть не рухнуло. Сонный газ, чистка памяти у полтысячи сенаторов, новое голосование. И я снова здесь. Домой меня уже не пустят, я в этом убежден, с женой и друзьями тоже не дадут увидеться. Той жизни больше нет, а новой мне не дали.
— Что мне теперь делать? — прошептал я, глядя на Вику. Та подошла ко мне и обняла. Без всяких приставаний и задних мыслей. Чисто по-человечески. Как друга. Как возлюбленного, которому требуется моральная поддержка.
— Что? — повторил я.
— Живи со мной, — ответила она. — Через месяц переедем на Эдем. Или на Землю, если хочешь — я могу это устроить.
— А у меня есть выбор?
— Конечно. Ты можешь идти куда хочешь. Правительство предоставляет тебе небольшие ежемесячные выплаты до конца жизни. Считай, что ты вышел на пенсию. А можешь остаться со мной. Я тебя обеспечу, создадим семью, будем жить в красивом частном доме с небольшим яблоневым садом. Заведем собаку. Ты можешь нигде не работать больше.
Снова начнешь рисовать. Не об этом ли ты всегда мечтал? Она была права, она знала меня. Знала еще со школьных времен, но я почти не изменился, разве что потолстел и начал лысеть.
— Но твоя Настя никогда не хотела этого. А теперь тебе дают шанс воплотить мечту в жизнь. Заняться творчеством на обеспечении государства, быть финансово независимым от продаж картин. Рисуй что хочешь! Что может быть лучше?
— Моя семья. Жена. Друзья. Родители. Родственники. Знакомые. Ведь теперь мне с ними видеться нельзя? Я же прав? Я отстранился от нее, отвернулся. Взял подстывшую чашку с кофе в руки — умная техника, встроенная в бокал, тут же подогрела жидкость, — подошел к окну и взглянул на дворик. Глотнул обжигающий кофе, почувствовал его тепло в желудке. Двор был почти таким, о каком я всегда мечтал. В нем было почти все, что я хотел в нем видеть. Бассейн, аккуратный газон, мангал.
Деревья, пусть и другие — но это не проблема. Кустики посадим. И место для игр с детьми или собакой есть. Через месяц съезжать, но я ведь могу поучаствовать в выборе нового дома. Наверное. Да и подружка у меня — нимфоманка. Скучно не будет. Но смирился ли я? Конечно нет. Мне больше нельзя видеть тех, кто мне дорог. Никогда. Мне просто этого не позволят. Бывать там, где я люблю бывать. Теперь все будет по-другому. Начать жизнь второй раз.
Мало кому предоставляется такой шанс. Пятерым сенаторам Марс-сити.
— А что по поводу других сенаторов? — спросил я. — Которых тоже заменили?
— Примерно тоже, что и с тобой, — Вика подошла ко мне и тоже стала смотреть на двор, пытаясь увидеть то, что я хотел видеть в нем. Увидеть то, чему не суждено было случиться. Друзья не будут нырять в такой бассейн, я не буду жарить мясо для Насти и родителей, и мы не будем спокойно загорать и отдыхать во дворе, подобному этому.
— Похоже, выбора у меня действительно нет, — сказал я. — И я больше ничего не могу изменить.
— Тогда скажи «согласен». Договор о неразглашении подпишешь позже.
— Договор? А, ну да, куда же без бюрократии. И все же, я рад одной единственной вещи — что сейчас рядом не кто-нибудь, а Вика. Пусть наш роман и был давно, но он оставил много приятных впечатлений. Да и закончился он, по сути, против нашей воли — похоже, именно тогда ее и наняло правительство для своих темных делишек, и она вынуждена была поспешно разорвать все контакты. А теперь ей дали второй шанс в виде меня. Я могу ее понять. Хотя… Кое-что я все же могу сделать.
— Шашлык хочешь? — предложил я.
— Спасибо, — ответила она.
— За что?
— За то, что не уходишь. А мог бы. Мог, да. Но, раз уж теперь у меня началась новая жизнь, то почему бы не начать ее с Викой? А там, глядишь и приспособлюсь. Смирюсь?
Нет, но придется попробовать.