Что и говорить, по жизни ему повезло. От неизбывного юношеского идеализма жизнь его избавила быстро и сравнительно легко. А ведь поначалу он действительно не мог взять в толк: отчего все идет наперекосяк, хотя он вроде и правильно поступает: строго по закону, с соблюдением порядка. Да еще и втык от руководства!
Все стало на свои места, когда он стал смотреть на реальную, настоящую жизнь. Ту, что в учебниках не описана и в протоколы не заносится, чтобы не портить отчетность. Чтобы порядок был. Вот тогда-то он и понял, что настоящий порядок – это не грозный вороненый блеск оружия и не лихие погони. Это только в кино для широких, как говорится, масс.
А настоящий порядок – когда все ровно и не придерешься. Как та самая курсантская кровать – заправлена, ни складки на одеяле и подушка треугольничком. Это главное. Идет дежурный офицер, и глаз радуется. И все в порядке.
А что там простынка нетабельная или в помине ее нет, или кто в постель мочится, так это частности, не имеющие к общему никакого отношения.
В жизни все абсолютно и совершенно так же. Как только он это понял, сразу стал по службе расти. Ну, понятное дело не ракетой, прыгая через людей и чины. Но все-таки, все-таки. Заметили, выделили, продвинули. Ну, кое-где, конечно, пришлось смазать колесики, чтобы лучше вращались. Но так это ж везде. А в целом, все сам. И теперь вот начальник отдела не последнего, скажем прямо, района столицы. Уважаемый, можно сказать, человек. Он знает, его знают. Если голова на плечах есть, то и пистолет не понадобится.
Да уж, пистолет. Будь он неладен.
В который раз он пробежал глазами бланк протокола. Нет, нет, нет… Незнайка, блин, на Луне! Глянул на часы – скоро одиннадцать. Понедельник. Ах ты, будь оно неладно! Когда же наступит тот день, когда его снова заметят и переведут повыше, на настоящую руководящую работу, туда, где нет этих дурацких протоколов про всяких проституток, карманников и бомжей! Каждый божий день, придя на работу и подправив на своем столе и без того лежащие в идеальном порядке вещи, он, затаив дыхание, раскрывал папку с надписью «Почта». У всех людей есть какой-нибудь бзик. Одни, например, любят ходить дома голыми. Другие – воровать в магазинах всякую ерунду. Третьи ждут нашествия инопланетян. А вот Валентин Григорьевич был уверен, что не за горами тот день, когда в его жизни грядут перемены, и что однажды, открыв свою папочку «Почта», он узнает о них. Но, увы, до сих пор эта папка его ничем особым не радовала. Ничего интересного в ней, кроме текущей ерунды, он ни разу еще не прочел. Вот и сегодня там сиротливо лежала лишь одна бумажка, на которой каракулями, словно курица лапой, было выведено несколько строк.
В правом, верхнем углу было написано:
Ми приехаль в Расийски Фэдэрася штоби стать мнагацынальный народ Расийски Фэдэрася. И вот ми ходим город видим абявлени: «Урус семья снимит квартир-жильо».
«Здам квартир-жильо урус семья».
Вах, фашизм! Просим наказат.
Кто хочит квартир-жильо и пишит што: «Урус семья хочит квартир-жильо», таво селить на севенри лед.
Кто здает квартир-жильо и пишит што: «хочит урус семья» таво сказат штоби пустил в квартир-жильо мнагацынальный народ бес дэнег штоби талерантнасть.
А внизу этого текста закорючка – наверное, подпись.
Смешно. А где же главное? Где то, ради чего он каждое утро с ожиданием чего-то хорошего спешит на работу? Опять обман! Опять разочарование! Значит, светлое будущее в таком же светлом кабинете откладывается вновь, и его удел заниматься пока такими вот «пыры-куры-турами». Тьфу!
Подумав так, он со вздохом открыл папку с табличкой «Отчетность». Что ж поделаешь, если «наверх» его пока еще не зовут, нужно работать, чтобы хотя бы здесь удержаться. Особливо с отчетностью. А с ней, с этой отчетностью, порою сам черт себе ногу сломит. Ведь бывают же порою товарищи, которые к документообороту относятся без должного уважения.
Нет, сегодня все вроде бы в норме. Количество задержанных в изоляторе соответствует количеству записей и прочих документов. Скажете – мелочь. А приятно.