Сегодня утром, когда они с Джейдрамом грузили багаж в гластор, один из таких фрагментов сам упал прямо ему в руки. Теперь осталось только пристроить его на место… Да, на место!
Но когда же это было? Где — он помнил хорошо; в Зольтене, небольшом и уютном швейцарском городке на границе с Южной Германией. Ни когда, когда? Весной, в мае, в пору цветения тюльпанов… Год? Год, год, год… Ему уже исполнилось тридцать, это точно… но с Зоэ он еще не был знаком… и еще не получил майора… Да, май шестьдесят шестого, вне всякого сомнения!
Он сидел на берегу безымянного озера, раскинувшегося среди необозримых лесов неведомого материка, и, растирая огромный багровый кровоподтек на руке, вспоминал.
— Боюсь, что ничем не могу быть вам полезен, мистер Сноуди, — в десятый раз произнес герр Ханстел, директор Зольтенского музея. Они с Блейдом уже целый час занимались бесплодным перетягиванием каната; и, хотя посетитель был крепким мужчиной в расцвете сил, а директор — щуплым старцем лет семидесяти, он не уступал ни на дюйм. Он готов был говорить на любые темы и щедро поил гостя зольтенской минеральной водой, но как только речь заходила о загадочном параллелепипеде, герр Ханстел только поджимал сухие губы, в очередной раз информируя собеседника о своей бесполезности. Блейд, обладавший профессиональным терпением разведчика, постепенно накалялся, как позабытая на плите сковородка.
— Я повторяю еще раз, сэр, что сам объект меня абсолютно не интересует, — он старался говорить ровным голосом. — Газета послала меня установить первоисточник нелепых слухов, циркулирующих в мире едва ли не полвека. Вот все, что мне нужно — первоисточник! А сам так называемый параллелепипед… Да если б вы сейчас выложили его на стол, я бы и не взглянул на эту штуку!
Зольтенское диво являлось очередной байкой об артефактах инопланетных пришельцев, время от времени обнаруживаемых в городах и весях старой доброй Земли. Иные из них выглядели явными подделками, искусной или неуклюжей попыткой искателей славы и денег получить то и другое; но кое-что нуждалось в тщательной проверке. Дело это было непростым, и операция «Немо», начатая британской разведкой с целью подобного беспристрастного расследования, тянулась уже около пяти лет.
О параллелепипеде из химически чистого железа, якобы найденном в старых копях вблизи швейцарского городка Зольтен, не раз сообщалось в газетах и популярных изданиях; не обошел его своим вниманием и Ван Дайкен, мистификатор номер один, неутомимый исследователь проблемы контактов с чужими мирами, приносившей ему вполне земные барыши. В разных источниках приводились весьма противоречивые результаты определения возраста зольтенского чуда, «выполненные в заслуживающих полного доверия научных лабораториях высококвалифицированными экспертами» — так обычно писали газеты. Кое-кто из этих экспертов не поскупился на миллион лет, другие были скромнее, ограничиваясь расплывчатой оценкой от десяти до ста тысячелетий. Но, хотя в отношении возраста раритета существовали разногласия, все сходились на том, что хранится он в археологической экспозиции Зольтенского музея.
И теперь Блейд прибыл в Зольтен, имея в кармане корреспондентскую карточку Билла Сноуди, представителя сразу трех крупнейших лондонских газет. Он прибыл, чтобы лично убедиться в том, что археологический отдел знаменитого музея весьма богат древними камнями и костями, но никаких предметов, даже отдаленно напоминающих параллелепипеды, не содержит.
— Поймите, сэр, — продолжал он свою горячую речь в кабинете директора музея, — наши интересы совпадают. И мы, журналисты, и вы, ученые, заинтересованы в установлении истины, в том, чтобы проходимцы вроде Ван Дайкена перестали морочить публику. Неужели так трудно сообразить, что…
Ханстел прервал его, подняв сухую старческую руку.
— Не вы первый приводите мне эти доводы, мистер Сноуди, — проскрипел он на безупречном английском. — Поверьте, этот кабинет видел больше журналистов, чем вы за всю свою жизнь, и каждый желал получить данные о гипотетическом артефакте из первых рук. Но его не существует! И я совсем не собираюсь ввязываться в поиски так называемого первоисточника слухов. Это не мое дело… — старик отпил глоток зольтенской минеральной и пожал плечами. — Возможно, сплетню пустил кто-то из вашей пишущей братии… или тот же Ван Дайкен.
«Врет, старый лис», — подумал Блейд, прикидывая, что во время первых публикаций о зольтенском чуде Дайкен еще гукал в колыбельке. Разговор начинал ему надоедать; было ясно, что пулеметным обстрелом противника не сломишь, так что стоило подтянуть тяжелую артиллерию и врезать бронебойными. Перегнувшись через стол, он уставился в выцветшие глаза старика и доверительно произнес:
— Издатели, которых я представляю, обладают практически неограниченными возможностями, мистер Ханстел. И если не удастся договориться с вами, мы перевернем весь Зольтен — всю Швейцарию, если потребуется, — но найдем то лицо, которое вы покрываете.
Откинувшись на спинку кресла и прикрыв глаза, старик долго молчал. Видимо, теперь он догадался, кого на самом деле представляет его гость и какие силы могут быть приведены в движение в ближайшем будущем. Наконец герр Ханстел поднял веки и тихо спросил:
— Могу я подумать до вечера?
Блейд не тешил себя иллюзиями; он догадывался, что Ханстелу нужно время, чтобы кого-то предупредить. И сейчас, стоя перед небольшим ухоженным особняком на окраине Зольтена, он знал, что его хозяин хорошо подготовился к приему незванного гостя.
Пожилая молчаливая служанка провела его в кабинет — второй кабинет за два дня; он искренне надеялся, что посещать третий ему не придется. Вдоль стен громоздились дубовые шкафы и полки с книгами; за огромным письменным столом, напоминавшим дремлющего мастодонта, сидел старик — такая же античная древность, как и почтенный директор музея. Поднявшись, он довольно тепло приветствовал Блейда.
Впрочем, возрастом и отличным английским сходство между ними исчерпывалось. Герр Ханстел был щуплым и унылым; герр Рудольф Шварц -огромным, словно престарелый медведь, и весьма улыбчивым. Пил он, как тут же выяснилось, отнюдь не минеральную воду.
Покончив с первой рюмкой, оба закурили, приглядываясь друг к другу. Некоторое время царило молчание; Шварц первым нарушил его.
— Итак, герр Сноуди, вы хотели бы взглянуть на знаменитый зольтенский параллелепипед, — добродушно прогудел он. — Какой именно экземпляр вас интересует?
Поперхнувшись дымом, Бленд уставился на старца. Такого поворота событий он не ожидал! Шварц, явно наслаждаясь изумлением гостя, копался в чреве своего мастодонта. Наконец он с торжествующей улыбкой водрузил на стол довольно большой ящик полированного дерева и откинул крышку. Взгляду разведчика предстала тусклая поверхность со стальным отблеском: он не сразу понял, что видит плотно уложенные металлические бруски.
— Ну, какой желаете? — старик начал выкладывать свои сокровища. -Год тысяча восемьсот восемьдесят первый, январь, апрель, июль и октябрь; восемьдесят второй, тоже самое; а это уже восемьдесят третий…
Перед Блейдом лежали тринадцать довольно длинных и плоских брусков дюймовой ширины, насмешливо поблескивая в ярком свете настольной лампы.
— Я вижу, в прошлом веке кто-то поддерживал регулярные связи с пришельцами, — пробормотал разведчик. Он уже пришел в себя и теперь, усмехаясь, обозревал эту выставку.
— Не кто-то, молодой человек, а мой дед, Генрих Шварц, археолог и нумизмат. Только связан он был не с пришельцами, а с Первым Образцовым Зольтенским банком, — Старец аккуратно подровнял бруски и поднял глаза на гостя. — Так что же вы хотите узнать?
— Все, — Блейд вытащил ид портфеля магнитофон и, взглядом испросив у хозяина разрешения, щелкнул клавишей. — Все, повторил он, — и в первую очередь откуда такое изобилие, — его ладонь легла на шеренгу брусков.
— Хмм… — Шварц отставил пустой ящик. — Видите ли, герр Сноуди, это давняя история… — Он медленно поглаживал седые усы, уставившись в окно. Я полагаю, вам известно, что Зольтен знаменит не только своим музеем, минеральной водой и мифическим параллелепипедом, но и банками — Образцовым в первую очередь. Так вот, в году тысяча восемьсот восьмидесятом мой дед, Генрих Шварц, археолог, знаток и собиратель древних монет, профессор муниципального зольтенского университета, предложил местным финансистам разработать золотой банковский стандарт… Знаете, что это такое?