Он слегка вскружил мне голову, мы поехали к нему, и вот мы сидим на диване, потягивая белое вино, он заводит пластинку Бартока, которая показалась мне несколько тяжеловатой для такого случая, но в конце концов, какая разница, ему еще хочется поговорить о себе… Прекрасно, я не против того, чтобы послушать, но за все время он даже не сделал попытки прикоснуться ко мне. Я в полном недоумении, меня так и подмывает спросить, но опасается ли он, что я чем-то больна. Но вместо этого я слушаю эти бредни с самым серьезным видом, он что-то вещает о своих коллегах, их неспособности показать свой характер, неумении даже разозлиться по-настоящему. Лично я думаю, что это очень здорово, когда люди не проявляют себя таким образом, в мире и так достаточно зла.
По-прежнему ничего не происходит, чувствую, что вечер пропал, и говорю, что я устала, что все было замечательно, но мне пора. И тут он спрашивает, а почему бы тебе не остаться на ночь у меня. Забавный способ делать предложения подобного рода, думаю я про себя, но вслух ничего не произношу. Мы отправляемся в спальню, и — чтоб мне провалиться, он отворачивается и начинает раздеваться. Я, не веря своим глазам, застываю на месте, раскрыв рот, а он, надев фланелевую пижаму, ты понимаешь, о чем я говорю, уже юркнул в постель, закутавшись в одеяло. Он спрашивает, нужен ли мне свет, но я настолько потрясена его действиями, что прошу выключить лампу. Он щелкает выключателем, и вот я, бедная маленькая, стою в полной темноте и зачем-то раздеваюсь. Будь я поумнее, я бы развернулась и поспешила бы к лифту, оставив его спать в одиночестве, но ты же меня знаешь, крошка Мэри Саншайн[3] всегда живет надеждой; поэтому я залезаю в постель, ожидая очутиться в страстных объятиях, кто его знает, может он стесняется при свете, но он желает мне спокойной ночи, поворачивается на другой бок и засыпает!
Вся эта болтовня о чувствах выеденного яйца не стоит. Представь, что бы стали говорить о девушке, поступи она так же. Я прямо изошла вся, глядя в течение пяти часов на его плечи, а он себе дрыхнет как младенец. Я не выдержала и ушла в другую комнату на софу.
Утром он как ни в чем не бывало, пританцовывая, появляется в велюровом халате с вышитой монограммой, с двумя стаканами только что выжатого апельсинового сока, и спрашивает, куда ты подевалась ночью? Когда я проснулся утром, тебя не было рядом.
Он даже не заметил, что всю ночь проспал один.
«Извини пожалуйста, — ответила я, — но мы не договорились о словаре. Проблема собственно в общении, вернее в способе общения. А может быть, все дело в лингвистике. Что значат для тебя слова «провести ночь»? То есть, я не имею ничего против апельсинового сока, но пролежать ночь без сна на софе, чтобы утром выпить его, знаешь милый, я его, я имею в виду сок, и сама выжать могу, понимаешь меня?»
В конце концов выяснилось, что сейчас он переживает кризис жанра, мальчишка, меня воротит от таких. Раньше ему приходилось трахаться только с молоденькими вертихвостками, которых стоит лишь поманить пальцем — это он мне объясняет, и он никогда не осмеливался попробовать это дело с кем-нибудь типа меня, видимо, он хотел сказать, с такой зрелой и опытной женщиной, как я, что-то вроде совы. Если бы тебе пришлось стать птичкой, в кого бы ты предпочла превратиться, в цыпленка или сову? Решил, что я считаю, что он ни на что кроме постели не пригоден, и хотел доказать, что это не так, в первую очередь, самому себе. Идиот! Он еще говорит о продолжительных, исполненных высокого смысла отношениях! Да он просто маленький засранец. Это я поняла наверняка.
И вот сижу я нечесаная и неумытая, жутко хочу писать, но мне неловко его прерывать, потому что на самом деле он очень серьезно к этому отнесся, поэтому я сижу и думаю. Все это я не раз слышала, только обычно женщины говорят такие вещи мужчинам, а не наоборот. Я не верила своим ушам! Я подумала, а хотелось бы мне иметь с таким человеком серьезную связь. И вообще, может ли он действительно предложить даме что-нибудь, кроме секса.